"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

бояре князи Михаилу хлеб-соль и низко кланялись. И сам царь Василий вышел
навстречу родичу своему, отдал ему земной поклон, и со слезами его
благодарил за спасение царства.
Так с великою честью въехали мы в Деревянный город (он же еще Земляным
зовется, потому что обнесен валом земляным, а по валу стеною деревянной,
люди же его Скородомом называют, того ради, что Борис Годунов эту стену и
вал строил наспех).
Ехали мы по улице Сретенской, а народу по обе стороны дороги
становилось все больше, а крик все громче. Как пишут в книгах, "уже тому
воплю до неба восходящу". И во всех церквях колокола звонили. Так достигли
мы Белой каменной стены (она же Царевым городом зовется). И ехали далее до
города Китая Никольских ворот. А сотники наши и царевы служилые люди в ту
пору разводили ратных людей по избам на постой. Москвичи же этим нисколько
не утеснились, а все рады были таким гостям. За особую же честь почитали
взять себе шведского немца; чуть не дрались из-за них.
Я же вслед за князем Михайлом и за царем, и за думными боярами въехал в
город в Китай, и по улице Никольской приехал я прямехонько к Богоявленскому
монастырю. Здесь я остановился, а царь с князьями и боярами повели Михайла
Васильевича далее, в Кремль, к Пречистой соборной, молебен слушать. Я туда
не пошел, потому что устал с дороги.
Келаря старца Аврамия сейчас нету, он в Кремле на молебне, а к вечеру
будет. Меня тут накормили, напоили и в келью отвели. Вот я и взялся за
хартию, чтоб не сидеть бездельно.
Народ московский радуется избавлению своему, а того не разумеет, что
для подлинного избавления придется еще нам, ратным людям, немало тягот
вынести и крови своей пролить. Рожинский в Тушине стоит, Сапега в Дмитрове,
Вор в Калуге, Жигимонт под Смоленском; а еще сказывают, будто Лисовский
Суздаль взял и там сидит. Кругом враги! Верно говорил Григорий Волуев: не
мешкать бы князю Михаилу в Москве, идти бы скорее на супротивных, пока они
снова не усилились!
Когда я в Троице князю Михаилу Григорьевы слова передал, он мне так
ответил:
- Я, Данило, из Тушина хочу воров выгнать немедля, пока есть зимний
путь. А с другими супостатами - как Бог рассудит, может, и до просухи ждать
придется. Однако ожидание это нам станет дорого: иноземцам-то платить надо
каждый месяц.
Мне ведомо, что князь в Москву идти не хотел, а пошел единственно по
цареву указу. А еще мне ведомо, что он уже отдал королю шведскому град
Корелу с уездом; иначе король войска бы не дал. А если война продлится,
шведы и других городов потребуют.
А князь Михайло меня за службу похвалил, и обещал поместьем пожаловать,
если я теперь из монастырского слуги стал государевым служилым человеком,
сыном боярским. Поместья только один царь прежде раздавал; а как настала
смута, то и другие взялись: не только князь Михайло (он-то достоин такую
волю иметь), но и вор Тушинский, и даже Сапега. Сказывают, будто уже и
Жигимонт русским изменникам поместьев надавал. Чаю, когда успокоит Господь
землю русскую и сделается в государстве мир, будет большое неустройство
из-за такого несогласного раздавания вотчин: ведь каждое село может стать о
двух, а то и о трех хозяевах.