"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

своих, Пересвета и Ослябю, и те иноки великими подвигами своими и себя, и
обитель прославили, и премного помогли благоверному князю в битве на поле
Куликове, и вместе они поганых одолели. Не подобает ли и тебе, отче, так же
поступить и меня с ратными людьми на святое дело отпустить и благословить?
Не введи во грех, отче Иоасафе, отпусти ты меня, ино я и через запрещение
твое всяко своею волею сбегу, аще ты и клятву на меня наложишь.
А ратные люди и всякие начальники, что кругом стояли, слушая мои речи,
усмехнулись, а многие громко рассмеялись. И сам архимандрит стал уста свои
рукавом тереть, чтобы скрыть усмешку невольную. Я еще далее хотел говорить,
но отец Иоасаф увидел, что я не скоро остановлюсь; тогда простер он руку
свою и сказал громко:
- Ну что, люди ратные, нужен вам такой Пересвет-богатырь?
Тут все собрание еще пуще засмеялось. А бывший там Григорий Волуев
сказал:
- Сгодится! Берем богатыря!
И все закричали:
Любо! Берем!
Тогда архимандрит меня благословил и позволил с войском в поход идти, и
повелел дать мне коня и бердыш, и фунт пороху, и два фунта свинца, а пищаль
у меня имеется. Слава тебе, Господи! Аминь.
Князь Михайло Васильевич меня в Григориев отряд Волуева отрядил, по
его, Волуева, челобитью. И Григорий мне сказал:
- Мы, Данило, с князем Иваном Куракиным в Дмитров на Сапегу не пойдем,
а пойдем мы с пятью стами людей сторожить дороги, чтобы воры из Тушина к
Сапеге не могли подмоги посылать и вести передавать, и чтобы не было меж
ними никакого сообщения.

Февраля 9-го дня

Вот я и в походе. Ох и тяжела наша ратная служба! Весь окоченел, насилу
теперь руки у костра отогрел. Думал, помру. Чернила замерзают, пальцы не
гнутся. А корма путного не дают, кроме мерзлых сухарей. Сейчас-то огонь
получше разгорелся, хоть погреюсь. А то я уж было раскаиваться стал, что сел
не в свои сани, ушел из обители себе на погибель.
Идем медленно, потому что трудно идти по свежему снегу, по бездорожью.
Первыми идут пешие люди на лыжах, снег утаптывают. За ними мы, конные. А
позади обоз везут. Да обоз у нас невелик, потому что и поход не долгий.
Теперь вот дали, кроме сухарей, еще толокна. А ратные люди толокна не
варят, как монахи, а сыплют его в холодную воду, да соли крупицу туда
бросают и пьют прямо так.
А книги писать в походе куда как трудно. Выходят не буквы, а кривули
нестройные и грязь. Не знаю, разберу ли сам, что нынче написал.

Февраля 12-го дня

Насилу добрались до Дмитровской дороги. По правую руку город Дмитров,
по левую - Тушино и Москва. А следов на дороге не видно.
Схоронились мы в лесу в овраге, разбили шатры, окопались снегом для
тепла. Послали сторожей дорогу караулить. На обед дали нам судаков сушеных -
тьфу, на вкус что бумага, а мелкие что твои ерши.