"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

ласку литовскую воеводы отвергли, их же самих и государика Димитрия облаяли
непотребно. Уж милости нам не будет.
Думаю, теперь нам одно осталось: стоять насмерть за святую веру и за
царя Василия, каков бы он ни был старый плут и лжец. А все же православный
государь.

Сентября 30-го дня

Я на стену залез возле келаревых келий и между зубцов выглядывал, а там
по всей Красной горе литовцы свои крепости возводят. Ров прокопали длинный
от Келарева пруда до Глиняного оврага, а за рвом вал насыпали. За валом же
шатры и лачуги и острог, стягов много и копий, и казаки туда-сюда скачут. А
по сю сторону рва прикатили туры, башни плетеные на манер корзин, ставят их
рядами и землею с камнями засыпают. За турами же пушки готовят, а стволы в
щели просовывают, чтобы бить по нам из прикрытия. На Красной горе таких
наделали пять крепостиц, а в каждой по шести или семи орудий. Здесь,
сказывали мне, Сапегин стан; Лисовский же ставит туры в Терентьевской роще,
за прудом и против Луковой башни.
А пушкарь Семен в стену кулаком постукивал и ворчал: дескать, глина не
камень, некрепка стена, не выстоит.

Октября 3-го дня

Нынче снова глядел на вражеские приготовления. Думали, литва до вечера
не управится, ан уже в полдень все наряды сладили, когда солнце стояло за
Водяной башней.
Вдруг, когда мы не ждали, полыхнул огонь из пищалей литовских по всей
Красной горе, и грянул гром великий. Стена же, где я стоял, затряслась от
ужасных ударов: почудилось даже, будто весь город и башни сейчас
рассыплются. И искры от кирпичей, и кирпичная пыль в воздухе, а над головой
полетели ядра и пули, словно львы ревущие. Во всю жизнь я такого страха не
ведал! Когда же вниз со стены бежал, на земле увидел Евфимия звонаря
распростертого, кровью истекающего. Ядро ему руку оторвало и со стены
сшибло. Он же был еще жив и сказал так, по Писанию: "И пролил Господь дождем
серу и огонь с неба, и ниспроверг город сей. Грехи, грехи мои!" - и, сказав
это, преставился.
Я же, достигнув келейки своей, долго и с усердием молился Господу,
чтобы ослабил он гнев свой на нас, а если великие наши прегрешения этого
никак не позволяют, чтобы хоть сердце мне укрепил и даровал мужество
переносить тяготы стойко и не ужасаясь. Ведь нынче я отнюдь не храбрецом
себя показал, очень мне от того обидно и совестно. А буквы выходят у меня
такие худые и кривые не от рук дрожания, а от кельи всей ужасного
сотрясения, от лютого пушечного боя.
Пока же пишу, духом укрепляюсь, разумом твердею и страх превозмогаю.
<красивыми фигурными буквами:>

Октября 8-го дня

Бьют, окаянные, из пушек беспрестанно, знать, ядер и зелья у них
немерено. Однако услышал Господь мои молитвы, вот мне уже и не страшно