"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

к началу Олимпийских игр. По крайней мере тренер сборной сказал ему, что
именно из-за этого он не взял его в Стокгольм. Сергей часами отбивал мячи,
стоя в воротах, обливался поўтом, получал ссадины и синяки, а потом, когда
сил уже не оставалось даже на то, чтобы встать с земли, а тем более их не
было на то, чтобы добраться до раздевалки, он несколько минут, закрыв
глаза, лежал, восстанавливая дыхание и успокаивая рвущееся из груди сердце.
Но он знал, что чувствует себя превосходно. Вместе с тем он понимал, что
два вратаря, отправившихся в Стокгольм, подготовились лучше его. Тренер
просто не хотел его обижать. Но они пропустили 12 мячей в игре со злейшим
врагом - англичанами. Рогоколь надеялся поехать на следующую Олимпиаду.
Непременно за золотом. Но даже если бы они не получили никаких медалей,
доказав лишь, что русские отныне не мальчики для битья, а серьезный
противник, тогда он тоже остался бы удовлетворен поездкой, а теперь...
теперь-то он точно не сможет больше играть.
Оказавшись на полу, он стал кувыркаться, чтобы второй немец не сумел в
него попасть. Он не хотел стрелять, все еще надеясь сохранить тишину.
Рогоколь успел увидеть красивую мозаику на полу. Он мог разглядеть ее,
когда глаза оказывались совсем близко от пола, но это продолжалось меньше
мига - фрагментарно пол, стены, потолок, вновь стены и потом все опять
повторялось в этой же последовательности, и лишь немца он постоянно держал
в поле зрения.
Следом за Рогоколем в залу ввалился Колбасьев. Немец уже успел
сдернуть с плеча автомат и теперь пытался передернуть затвор. Но это ему
никак не удавалось. Он нервничал. Колбасьев всадил немцу стрелу в горло.
Кровь забила, как вода из поврежденного пожарного шланга, толчками,
окрашивая в красное стены и пол. Немец стал поворачиваться вокруг своей
оси, одновременно складываясь в суставах. Его пальцы, обхватившие рукоять
автомата, конвульсивно сжимались, а указательный соскользнул на курок и
нажал его. Длинная тугая очередь, которая высосала все пули из ручки
автомата, прочертила полосу по полу и стенам. Пули дробили камень,
рикошетировали, но глаза у немца уже закатились, он ничего не видел, а
когда автомат наконец-то затих, немец был давно мертв.
Теперь бессмысленно сохранять тишину. Из-за этого штурмовики стали
чувствовать себя гораздо спокойнее.
- Миклашевский, отвечаешь за казарму. Колбасьев, Вейц! Остаетесь здесь
прикрывать нам тыл. Рингартен и Азаров - наверх. Остальные за мной в
подвал, - бросил Мазуров.
Он почему-то знал, что именно в подвале они найдут то, что искали.
Штурмовики давно уже перевели затворы автоматов в боевое положение и теперь
готовились встретить противника таким плотным огнем, что, оказавшись в нем,
выжить не смог бы никто.
Колбасьев забросил арбалет за спину, залег на пороге, спрятавшись за
стену, и выставил вперед автомат, наблюдая за двором. Тот пока пустовал.
Вейц присел на корточки, прислонившись спиной к стене и опустив руки с
автоматом на колени. Он изредка поглядывал на Колбасьева, но главным
образом следил за тем, чтобы к ним никто не мог подобраться из самого
здания, и полагал, что прежде чем увидит немцев, узнает об их приближении
задолго - по дыханию или по шороху ботинок о камень пола.
Ударная сила отряда уменьшалась. Это немного беспокоило Мазурова, но
если сейчас завяжется бой, то по количеству огневых точек немцы подумают,