"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

желания. Они молчали. К тому же, чтобы заглушить шум двигателей,
приходилось громко кричать. Это всем быстро надоело.
Ритмичная работа двигателей убаюкивала. Веки переставали
сопротивляться надвигающимся снам. В салоне было холодно. Система подогрева
не справлялась, и только из-за того, что сны замерзали на лету, так и не
успев пробраться в мозг, штурмовики все еще не спали. Бодрили и несколько
чашек крепкого кофе, которые не так давно они влили в себя, но с каждой
минутой его действие ослабевало.
"Илья Муромец" летел высоко над облаками. Они казались дном океана с
прозрачной водой. Вот только на дне почему-то не было видно обломков тех,
кто потерпел кораблекрушение. Люди появились здесь недавно и еще не успели
наследить, но вскоре это упущение будет исправлено. В глубине океана плыла
лодка аэроплана, а где-то там, высоко над ней, на поверхности мерцали
звезды.
За три часа штурмовики устали смотреть в небеса, устали говорить,
устали думать. Единственное, что они могли еще делать, это растирать
замерзшие лица (пальцы тогда тоже красились в черное) или выполнять
какие-нибудь простейшие гимнастические упражнения, чтобы размять затекшие
мышцы.
Стон, издаваемый двигателями, изменился. Аэроплан пошел вниз, но не
резко, как при неисправности, а плавно.
Мазуров вгляделся в крохотный иллюминатор, но по звездам не смог
определить, прибыли они на место или еще нет.
Через несколько минут нос аэроплана нырнул в облака, взбил винтами
пену, разметал ее и подбросил вверх, но пены было так много, что в конце
концов она затопила двигатели, быстро поднялась до уровня иллюминаторов, а
затем полностью накрыла аэроплан. Если раньше штурмовики видели хотя бы
звезды, то теперь мир уменьшился для них до размеров салона. Все вокруг
него превратилось в клубящееся море. Если иллюминаторы не выдержат его
давления и треснут, то море затопит аэроплан, и тогда штурмовики
задохнутся. Впрочем, они взяли с собой противогазы.
Все это продолжалось недолго. Лишь несколько ударов сердца. Потому что
слой облаков был не дном океана, а лишь коркой льда на его поверхности,
который аэроплан легко пробил. Для этого не требовалось иметь металлические
насадки, как у ледокола, да и пропеллеры он не помял. Небо становилось
полупрозрачным. Но и сюда пробралась темнота. О том, где находится земля,
можно было лишь догадываться, ориентируясь по отблескам лунного света,
скользящим по поверхности озера. Свет был тусклым. Он потерял всю свою
силу, просачиваясь сквозь облака. Не было видно ни одного огонька, который
мог бы обозначить деревушку, городок или хотя бы одинокий домик. Люди внизу
спали. Мазурову казалось, что двигатели аэроплана так шумят, что разбудят
всех в округе, и тогда операция будет обречена на провал с самого начала.
Вернее сказать - даже не начавшись.
Три часа, проведенные на жесткой лавке, закрепленной вдоль борта
аэроплана, походили на утонченную пытку, авторами которой вполне могли быть
китайцы. Но штурмовики, в отличие от тех, кто попадал к мастерам заплечных
дел, могли хотя бы примерно предположить, когда их мучения закончатся.
Время текло медленно, словно загустело от холода. Хорошо еще, что
температура воздуха была не столь низкой, чтобы время здесь застыло,
превратившись в лед. Впрочем, если подняться чуть выше - за пределы