"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

повезло. Кривить душой не пришлось. Со стороны казарм к нему шел Сергей
Рогоколь. Долговязый и худой, точно врачи долго морили его голодом,
прописав разные диеты, и немного переусердствовали. Он шел раскачивающейся
походкой, руки дергались вдоль тела, точно их поразила болезнь Святого
Витта. Больше всего на свете Рогоколь напоминал деревянную игрушку -
этакого Пиноккио, у которого вместо суставов проволочки. У него всегда был
вид человека, который может в любую секунду упасть в голодный обморок.
Завидев Сергея на улице, сердобольные хозяюшки, вздохнув и разведя руками,
уговаривали зайти к ним в дом, чтобы откушать чего-нибудь. А может, они
звали его для чего-то другого. У него было одно неоспоримое достоинство.
Рогоколь не понимал разве что язык зверей, на всех же остальных, даже если
никогда прежде не слышал, он через какое-то время мог вполне сносно
изъясняться. Он умел находить общий язык с кем угодно, не только с
сердобольными хозяюшками, впрочем, их он тоже не обделял своим вниманием.
Почти каждый, кто слышал его фамилию, порывался спросить - кем ему
приходиться министр сельского хозяйства. Эти вопросы Сергею надоели. Он
старался поскорее отделаться от них, отвечая, что с министром они просто
однофамильцы, после чего вопрошающий терял интерес к этой теме.
- Рогоколь. Ты-то мне и нужен, - сказал Мазуров.
- Рад приветствовать вас, господин капитан, - быстро сориентировался в
ситуации штурмовик.
- Брось этот церемониал. Здравствуй. Я тоже рад тебя видеть. Где
остальные?
- Мучают новобранцев.
- Это хорошо.
Со стороны плаца донесся стройный хор.
- Неплохо поют, - сказал Мазуров.
- Да. Запевала у них отличный. Немного подучится и может выходить на
сцену, а мы его не тому учим, - если начало фразы было сказано с оптимизмом
и с каким-то мечтательным выражением на лице, то к ее концу Рогоколь совсем
сник.
- Какие новости?
- Неделю назад приезжал князь Иван Михайлович. Посмотрел как мы тут
живем, что делаем. Остался доволен. Покинул нас в приподнятом настроении.
Вот, пожалуй, и все. Засиделись мы тут, - грустно добавил штурмовик.
- Это легко исправить. Пойдем.
Мазуров погнал штурмовиков на полосу препятствий для чувства
собственного удовлетворения. Он знал их не первый год, а за те несколько
месяцев, что они не виделись, вернее - он не видел их в деле, поскольку
штурмовики несколько раз наведывались к нему в госпиталь, так вот, за эти
несколько месяцев они не могли растерять свои навыки и не успели обрасти
жиром и ленью. Если это все-таки произошло, стоило прикинуть, сколько
потребуется времени, чтобы вернуть их в прежнюю форму.
Он смотрел, как штурмовики взбираются по канату на вышку. Под ней
закреплялся раскрытый купол парашюта. У каната было удобное сечение. Его
приятно было обхватывать рукой и подтягиваться, чувствуя силу мышц и легкую
приятную боль от их напряжения. У него вдруг закололо сердце. Перед глазами
возник поручик Истомин. Его парашют запутался в железных фермах моста, как
в паутине, а сам Истомин походил на марионетку. Сразу несколько пуль
заставили его успокоиться. Но до того, когда Истомин понял, что не сумеет