"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

Изредка Энтони осторожно выглядывал из-за бруствера. Густой, как
кисель, туман, обрывался почти на самых подступах к окопам. Он почти
затопил полосу колючей проволоки, а то, что творилось на германской
территории, и вовсе не различалось.
К звуку разбивающихся о землю капель прибавилось еще и чавканье.
Энтони оглянулся. К нему приближался лейтенант, одетый в непромокаемый
плащ. На голову офицер набросил капюшон. Теперь его вполне можно спутать с
посланником смерти, и если бы он замогильным голосом сообщил Энтони, что
пришел забрать душу солдата, то тот нисколько не удивился бы этому.
Лейтенант старался ступать на пятки - так легче вытягивать из грязи
сапоги. Он поддевал грязь носком, делая примерно такие же движения, что и
футболист, который хочет отправить мяч вверх свечой.
- Все спокойно? - спросил офицер.
- Да, - Энтони вытянулся, отдал честь.
Челюсти свело холодом, рот плохо слушался его. Теперь он вряд ли сумел
бы произнести более сложную фразу. Очень хотелось оказаться в землянке.
Спрятаться под навесом от дождя. Снять мокрую шинель и прижаться к теплому
боку спящего товарища, а еще, еще...
Он был среди тех, кто, узнав о начале войны, отправился бить стекла в
германском посольстве, и если бы не конная полиция, то ему все-таки удалось
бы пробраться внутрь здания и устроить там погром. Тогда в нем проснулась
звериная ярость. Она возбуждала его так же, как и толпа, которая запрудила
Трафальгарскую площадь, потому что он понял - наконец-то пришло время
перемен. Он ждал их. Он хотел изменить свою жизнь, ведь кроме скучной
юности и бедной старости она ничего ему не обещала. Но у Энтони сложилось
слишком неправильное представление о войне, потому что она ассоциировалась
с Индией, откуда ветераны сражений возвращаются в метрополию непременно
богатыми, словно тех, кому не повезло и чьи кости обглодали дикие звери или
высушил ветер, вовсе не существует. Он был наивен. Он верил, что флот его
страны самый сильный в мире, а континентальная армия - ему под стать. Он
даже предположить не мог, что германцы могут оказаться на суше настолько
сильными, что их с трудом будут сдерживать объединенные силы Англии и
Франции. И если тогда, в августе кто-нибудь сказал бы ему, что через семь
месяцев война все еще не закончится и вместо прогулок по улицам
поверженного Берлина он, как крот, будет все глубже зарываться в землю,
неподалеку от какой-то французской деревушки, спасаясь от шрапнели и пуль,
в лучшем случае он отлупил бы этого провидца, обозвав его предателем, а в
худшем - сдал бы в полицейский участок. Беда в том, что война стала
напоминать работу, на которую надо ходить изо дня в день, вставая рано
утром, а если это ночная смена - то вечером, и так год за годом до пенсии.
Название деревушки Энтони запоминать не собирался, потому что вчера
они останавливались возле другой, а завтра окажутся рядом с третьей. Если
держать в памяти все названия, то там не останется места для более важных
воспоминаний. Неожиданно в душе возникло предчувствие надвигающейся беды.
Туман отступал медленно. Из него, как ребра из полуразложившегося трупа,
торчали ежи, обмотанные колючей проволокой. Через час, а возможно, и чуть
раньше туман рассеется, но Энтони подозревал, что у него нет этого часа.
Лейтенант увидел, как напряглось лицо солдата, глаза уставились в туман,
будто он хотел что-то увидеть в нем, - так мореплаватель всматривается в
горизонт, надеясь разглядеть берег. Рука Энтони крепко, слишком крепко