"Игорь Мариукин. Три ночи, четыре дня. Награда (про войну)" - читать интересную книгу автора

Осмотр через бинокль и прицелы СВД ничего подозрительного не выявил,
выстраиваемся привычным порядком и входим в поселок.
Оп-па! Похоже, нас ждали... нехорошо это. На раздолбанной копейке с
московскими номерами подъехало трое пожилых мужчин в папахах, и направились
к нам. Четвертый рослый чеченец-водила остался сидеть в машине. Ну, что
скажете?
- Ыздравствуйтэ, ыздэс бандыт нэт, бандыт горы ушел, наши ныкого нэ
трогал, - начинает протяжно, как муэдзин, самый маленький и носатый из них.
- А раз ныкого нэт, - передразнивает прапорщик Кузьмич, - то нычего
страшного вам нэ будэт.
- Грэх, грэх! - начинает воздымать руки к небу второй из парламентеров.
Тут один из наших "Твиксов" - Андрюха не выдерживает, и говорит, что,
мол, батя, иди домой, свой гарем стереги. Смех... Разговор ни о чем
продолжается некоторое время, я замечаю недобрый, оценивающе-подсчитывающий
взгляд их водителя. Поболтали-уехали.
Нам досталась правая сторона поселка, идем: Кузьмич, я, оба Твикса,
Витька Борода, Русланчик, Вадим Аленушка, Ромка-москвич, Антоха,
Петька-Малыш, Мишка Гаевой... кто-то еще был... не помню...
Мишка Гаевой - вообще уникум, по-своему. Гринпис ходячий, не от мира
сего, мата от него не услышишь, и добряк, каких мало. Рисовал великолепно, в
три минуты на любом клочке карандашом портреты рисовал - что фотография,
франзузский-английский - свободно, йогу знал, в такие узлы закручивался -
уму непостижимо, как ему это удавалось. То суслика прикормил, воду ему в
крышечке носил, то нашел где-то котенка со сломанной лапой, так он ему шину
соорудил, и кормил чуть ли не со рта, но неблагодарный хищник, чуть
выздоровев, убежал восвояси.
Первый двор - никого кроме двух женщин непонятного возраста, одна
что-то стирает в корыте, пристройка пуста... ладно, пошли дальше
Второй дом пуст вообще, хотя еще ночью здесь кто-то был - теплый очаг,
объедки свежие, хозяева, ау?
Третий дом, немаленький, с пристройками, на дворе копошатся два
чеченских детеныша лет шести-восьми, замурзанные, - ну цыганчата. Женщина на
пороге недобро смотрит на нас, и что-то по-чеченски говорит детям. Старший
поднимается и идет в дом, младший делает шаг навстречу Мишке Гаевому, и
делает смешную рожицу. Мишка умильно расплывается в улыбке, достает
откуда-то из-за лифчика потертый батончик MARSa , протягивает пацаненку, и
говорит, что вот, щас второй дам, брату отнесешь. Эта игра в Мать Терезу
явно не нравится Кузьмичу, он говорит, что, мол, Миша, ни к чему это.
Интересно, где ж он тут MARS надыбал? Пацаненок, не дожидаясь второй
конфеты, что-то буркнул, и побежал в дом. Кузьмич, Антоха и Борода пошли за
ним.
Мишка Гаевой делает шаг в сторону пристройки, из щелей сарайчика
раздается очередь - Мишкина голова взрывается кровавым фейерверком. Прежде
чем он успевает упасть, я и Санька с Андрюшкой Твиксы начинаем поливать из
автоматов через стены, останавливаемся, Андрюшка рыча - " АААААА, бляди!" -
выносит дверь сарая ногой. На полу лежат двое: рослый бородач с автоматом, в
синей рубахе, еще жив, и кроваво булькая разорванной нижней частью лица,
судорожно елозит по полу. Второй, в камуфляжном костюме, лежит,
неестественно вывернув шею. Санька остервенело вскидывает автомат и, поливая
в упор бородача, орет: " Ах, здесь никого нет? Здесь нет никого?! Здесь нет