"Эрнест Маринин. Тете плохо, выезжай!" - читать интересную книгу автора

- Все правда. Все можно.
- Ну, что ж, когда я себя совсем уговорю, ждите в гости. Вернее, в
пациенты. Вдруг заявлюсь, как снег на голову, в какую-нибудь пятницу прямо
в клинику, в Марьину рощу. А пока прощайте. И знаете, я очень рада за
Глафиру Алексеевну. Просто от сердца отлегло - я ведь видела, куда идет, а
сделать ничего не могла...
Она улыбнулась и пошла к выходу. Саврасов проводил ее до калитки.
Однажды поймав сигнал, он уже чувствовал его постоянно, "то его волновало,
он ощущал растущий интерес к этой женщине - в остальном, кстати, вполне
ординарной. Ему не хотелось, чтобы она уходила, и ничего не стоило
задержать ее, но он не стал прибегать к внушению. Никогда этого не делал
после того единственного раза, когда утром на него взглянули такие чужие,
такие холодные, брезгливые глаза...
Но она вернулась сама. Остановилась в трех шагах и сказала:
- Знаете, я вдруг подумала вот что. Любое новое лечебное явление
порождает, как правило, новые знания о человеке и новую профилактику.
Конечно, я простой участковый врач, мое дело уметь писать КВПД, ОРЗ и
двадцать шесть рецептов неразборчивой латынью, да вот хочется быть не
только участковым, но и просто врачом. А врач, чтобы вы знали, - это
прежде всего профилактик! Так скажите мне, практику, что дает ваше
шаманство нового в области профилактики?
- Хм... Вопрос сложнее, чем может показаться с первого взгляда, всерьез
говорить на эту тему - пяти минут мало...
- Я тороплюсь сейчас... Может, вы бы проводили меня? Если, конечно...
простите... - Она вдруг покраснела.
- С превеликим удовольствием, - очень серьезно ответил Саврасов. -
Только надену пиджак.
Они шли по дорожке вдоль берега. Красный шар солнца, медленно
сваливаясь к закату, подцветил небо, и оно всей своей нежной перламутровой
красой отразилось в реке. Саврасов замедлил шаг. Ему захотелось постоять
немного над водой, гладкой и блестящей, будто внутренняя поверхность
раковины. Но он вспомнил, что Тамара торопится, и ускорил шаг.
- Понимаете, - продолжил он прерванный разговор, - когда сложилось
достаточно полное представление об организме как комплексе колебательных
систем, невольно возникло сравнение с радиоаппаратом. И как-то меня
поразила одна мысль... И сейчас еще не дает покоя. Попов. Понимаете, вот
он первый раз включил свой приемник. Сначала - ничего. Это ведь не паровая
машина, ничего не крутится, не качается. Но вот наконец звонок. Где-то
прошла гроза. Для него это была победа. А теперь поставим на его место
современного радиста. Он выходит в эфир, нетерпеливо гонит стрелку вдоль
шкалы - и ничего, кроме тресков и шорохов, полное одиночество, понимаете?
- Нет. При чем тут ваша психокинетика? И профилактика?
- Человек - тоже в определенном смысле радиостанция. Очень сложная,
сотни, если не тысячи, взаимодействующих колебательных контуров. Сплошной
поток сигналов, шумов, наводок извне. И такой же непрерывный поток
сигналов от него во внешний мир. Теперь - кто корреспонденты, собеседники?
Конечно, Солнце, Земля, грозы, трамваи и троллейбусы с искрящими
токосъемниками, но главное - люди. Чем больше людей, тем оживленнее
работает станция. Больше контактов, интенсивнее обмен информацией,
энергией. И конечно, наибольшая активность - на своей волне, на волне,