"Анатолий Мариенгоф. Бритый человек" - читать интересную книгу автора

посольским дьяком.
Поправляя брильянтовый гребень в серых волосах, она за какую-то
провинность так рассердилась на зеркало, что сначала не преминула ударить
его длинной лайковой перчаткой, потом кулаком, а под конец еще и выругала,
как будто не совсем прилично.

2

Сероволосая женщина стала моей возлюбленной. В ту же ночь, может быть,
даже в ту же минуту, когда она танцевала вальс с молчаливым губернатором, я,
обжигая спиной сбившуюся простыню (возможно, что на простыне оставались
золотистые полосы, как от слишком раскаленного утюга), уже проворливо
требовал от нее непомерные порции клятв, предупреждая, что любовь,
ограниченная какой-то жалкой вечностью, меня совершенно не устраивает. В
ответ она зашивала мой рот горячей ниточкой поцелуев.
Я не проклинал быстропролетность ночи, потому что завтра между девятью
и десятью утра (т. е. как раз в те часы, когда я буду сидеть на уроке
немецкого языка, а она размякать в утренних сновиденьях) - мы, о могущество
воображенья, прижавшись плечом к плечу, будем бродить по традиционной
Поповой горе, позвенькивающей серебряным колокольчиком ущербной луны.
В Поповогорском парке не столь уж мало кленов, и она дала слово
целовать меня под каждым деревом с листьями, напоминающими звезды. Я же
обещал целовать ее под липами с листьями, напоминающими сердце. А так как на
горе не растет других деревьев, значит, мы будем целоваться с ней
беспрерывно.
Мне только что пришло в голову, как резко не соответствует моя
наружность моему воображенью, а воображенье моего друга - его наружности.
Разве мои мясистые щеки не вполне бы гармонировали с грубыми мечтами Лео, а
его тело, имеющее сходство с ножницами для маникюра, тоненькими и
блестящими, - с прихотливостью моих желаний.

3

Оказывается, я напрасно не проклинал расставанье и ночь за
быстролетность: нам не пришлось целоваться под листьями, напоминающими
звезды.
За пять минут до звонка на молитву я встретил моего друга в
гимназической раздевалке. У него был скверный вид. Я спросил:
- Что с тобою, Лео?
- Видишь ли, провел беспутную ночь с сероволосой красавицей.
Секундные стрелки его ресниц замерли на 60 и 30. Я вскрикнул:
- Негодяй!
Он раскланялся, приняв мой стон за одобрительную шутку. Тогда я поднял
руку, чтобы надавать ему оплеух, а он, решив, что я собираюсь заключить его
в дружеские объятия, положил голову на мое плечо.
- Ах, Мишка, Мишка, ты же ничего не соображаешь. Ты болван. Чудный,
милый болван.
Его голова лежала у меня на груди и тупо не понимала тюремной азбуки
сердца, выстукивающего трагические ругательства.
- Ты, Мишка, без сомнения уверен, что если женщина не похрапывает у