"Анатолий Мариенгоф. Бритый человек" - читать интересную книгу автора

7

Пенза. Люстра истекает висюльками. Пиф-Паф тоже хрустальная висюлька.
Скользящий лакей-татарин, распуша хвостики фрака а подложив салфетку под
раскаленную тарелку, вносит на вытянутой руке ростбиф, кровоточащий, как
голова пророка.
Сервизы в "Эрмитаже" старинные, в надписях. На моей тарелке
полуславянская вязь: "Амур, смеясь, все клятвы пишет стрелою по воде". На
плюшевом диване с кистями, оборванными у валиков, спит, подложив под голову
бутылку "Аи", саранский помещик. Он по-бабьи дышит животом. Рыхлым,
бульбулькающим, высунувшим белый язык сорочки.
Мой друг высобачивается:
- Мадемуазель, вы начинаете опускаться.
Это потому, что у Пиф-Паф в носу, в ямке, похожей на перламутровое
гнездышко, где выращивается жемчужина, золотится волосок-шелковинка.

8

- До чего же он был, Мишка, красивый.
- Почему был? Почему, Пиф-Паф, ты говоришь: был?
- А я так думаю, что его большевики расстреляли. Они всех хорошеньких
перестреляли.
Пиф-Паф сердито комкает рублевку.
- А может, и лучше, что закопали. Оторловали орлы.
И задирает юбку. Мелькает красная, как петля, подвязка, и голая, как
его шея, нога.
Я кричу.

9

Темное солнце качается на невидимой паутине. Качается? Плечи всасывают
голову. Я без головы. Ужас меня обезглавил. Ладони вылезают из карманов, как
глаза из орбит. Я роняю перчатки. Они лежат на тротуаре. Я боюсь их поднять.
Они словно отрубленные кисти рук. Я бегу, ударяя обрубками по воздуху.
Мой друг тоже сейчас качается. Вытянув ноги. У него пальцы, как у
мышонка. Мне как-то удалось рассмотреть мышонка. Он бегал в мышеловке не на
лапах, а на руках с пальцами и ногтями Тициана.
А ноги? У моего друга были превосходные ноги. С чудесными ступнями. Как
у свиньи. Люди ни черта не видят, что вокруг них делается. Они воображают,
что у свиньи безобразные ноги. А у свиньи самые элегантные ноги в мире.
Крохотные. С изысканным подъемом. Аристократическим носком, на высокой
пятке. Свинья ходит словно на французских каблуках.
Я хватаюсь за карман. Я беспартийный, но у меня есть право на ношение
оружия. К величайшему моему ужасу, мне преподнес это разрешение, вместе с
браунингом, начальник конотопского ГПУ. Он славный парень, этот гепеушник с
глазами кормилицы.
Какая чепуха! Я никогда не ношу с собой револьвера. Я его боюсь. Он у
меня заперт в нижнем ящике письменного стола. А заряженные обоймы заперты в
чемодане. Я не рискну их положить вместе с браунингом. Вдруг выстрелят.
Я осматриваюсь. Мне необходим булыжник. Чтобы размозжить себе голову.