"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автораговори, а подкузмить она умела.
Обуреваемый тщеславием, я решил пробиться в журнал "Юность", разлетавшийся тогда по стране миллионым тиражом. Стихами там заведовал некто Натан Злотников - долговязый, плешивый, с осклизлой улыбочкой и медоточивым тенорком. Несмотря на свою влиятельность в кулуарах, этот жалкий Агасфер вынужден был постоянно оставаться начеку: сбоку его недреманно подсиживал толстокожий истукан Николай Новиков, второй человек в отделе поэзии, кропавший высокопарную серопись и при всяком удобном случае вставлявший палки в колеса шефу. - Доб"ый день, Г"ишенька! - завидев меня, пичужничал ласковый Натанчик, улыбаясь как кукла Барби и неприлично подмигивая. - Коинька, это майчик от Яши Коз"овского. П"овей, пожа"уйста, может, нам чего подойдет. Вальяжный помощник, слюнявя пальцы, насупленно пролистывал мою рукопись. Сколько он ни корчил из себя белую кость, камер-юнкерское выражение не давалось суконному рылу. И вся-то его ностальгия по дворянским собраниям объяснялась одной лишь тайной ненавистью к пирующим на обломках предыдущей империи "узурпаторам". - Поймите, Григорий, - выдал он при нашей следующей встрече, - мы хотим вас открыть, а не просто опубликовать! Приносите новые вещи, мы в будущем непременно что-нибудь отберем. В другой раз этот аристократствующий троглодит внушал: - А известно ли вам, что стихи не кормят? В лучшем случае вам светит кресло литературного чиновника, - бьюсь об заклад, он опирался на собственный печальный опыт. Вот уж правду говорят: в чужом глазу... Свои-то нетленки оба журнальных ничуть не уповая на вселенский резонанс, довольствуясь скромными комсомольскими гонорарами. Какое им дело было до меня - незамаранного в их иезуитских интригах, понятия не имевшего о том, кому на кого положено стучать по четным, кому - по нечетным дням недели?! Один только Витя Коркия, литконсультант на полставки, шепнул мне мельком в редакционном закутке: - Я вижу поэта! Нетрудно догадаться, что ваши учителя - Тарковский и Чухонцев. Но учтите, совсем не обязательно повторять их крестный путь. Ах, Виктор! К несчастью, все оказалось не так-то просто. Тому, кто воистину живет написанным, тернового венца не избежать. Одним его надевают на голову в издательствах, другим - на чужбине, третьим - в супружеской постели... Да что я тебе рассказываю! Ведь и с тобой - чей потенциал раз в десять превосходил их убогие возможности - эти кашалоты не больно-то цацкались: не случайно свою первую книжку ты выпустишь, когда тебе перевалит за сорок... За глаза про Злотникова шутили: Я пригласить хочу, Натанец, Вас и только вас!.. Он состоял в особых отношениях с главредом Дементьевым, который иногда вихрем проносился по коридору: в голубеньком костюмчике, идеально выбритый, верткий как флюгер. Андрей Дмитриевич, ловкий эстрадный стихоплет, типичный московский марран[13], и был флюгером по призванию: черная "волга" что ни день моталась к подъезду ЦК ВЛКСМ. Злотникову терять было нечего: ему, с его говорящими именем и внешностью, никакая мимикрия все равно бы не помогла. |
|
|