"Аксель фон Марфельд. Записка о важнейших персонах при Дворе Русском " - читать интересную книгу автора

почти впал в детство; от него узнать можно, какие речи держит императрица на
публике, а ежели кто хочет ей о каком деле поведать, следует о том по
секрету обер-гофмейстеру сообщить.
Обер-шталмейстер князь Куракин умен и к языкам способен, о дворах же,
при коих бывал, представление имеет самое справедливое. Жаль, что от
пьянства к делам стал неспособен. Обер-гофмаршал граф Шепелев ни на каком
языке, кроме родного, не говорит. Достоинство его в том заключается, что с
тех пор как в сию интересную должность вступил, выучился отменно
торговаться. Кушания при дворе скверные, а вина отвратительные.
Полагали поначалу, что гофмаршал Нарышкин при дворе сыграет роль самую
блестящую и в величайшем фаворе у Государыни пребывать будет; вышло, однако
ж, по-иному. Сей Нарышкин - помесь умного человека с безумным. Далее из
многочисленных придворных сей Государыни назову лишь тех, кто в фаворе
пребывает или же некоторым доверием пользуется. Как-то: обер-егермейстер
граф Разумовский, как всем известен за Ночного Императора, то все пред ним
уступают. Природа его всеми физическими совершенствами наделила, кои
цитерскому Геркулесу потребны, однако ж умственного достоинства не дала.
Глуп как пробка и к государственным делам вовсе неспособен. Канцлер в пору
нашей дружбы признался однажды, что хотел было его к делу приставить, но сей
До того бестолков оказался, что говорил черное, когда должен был сказать
белое. Влюблен безумно в благодетельницу свою и свирепо ее ревнует. Измены
ее, частые, хоть и мимолетные, в таковое отчаяние его приводят, что, как
напьется, а сие частенько с ним случается, оскорбляет ее словесно.
Темперамента он ипохондрического, исполнен суеверий и все толкует о том, что
уйдет в монастырь, случиться же сие может, когда Менее всего ожидать будут.
Он великий игрок, так что делать ему дорогие подарки - все равно что деньги
за окошко выбрасывать, довольно с него и любезностей королевских. Его
любимец и наставник - генерал-поручик и шталмейстер Сумароков.
Камергер Чоглоков, мелкий дворянин, состоянием обязан жене, коя
влюбилась в него, видя, как танцует он на театре. Красота у него вместо ума
и достоинств. Тронул он сердце Государыни, коя, однако ж, от него отказалась
после того, как жена пригрозила, что его зарежет. Предан первому министру.
Камер-юнкер Сивере, коему курфюрст саксонский даровал звание
баронское[5]), - : сын бедного шведского капитана; в бытность свою лакеем
Государыни Елизаветы, имел он счастье заполнять с приятностью некоторые
пустоты, и за то до сей поры ему благодарны и во всех увеселительных
прогулках и путешествиях инкогнито находится ему место. Притязает он на
звание человека порядочного, толкует часто о том, что предан всей душою
королю, и близок к князю Воронцову; однако с тех пор, как канцлер удружил
ему званием баронским, он с ним торгуется, так что, употребляя его в дело,
наблюдать следует осторожность.
Камер-юнкер Лабин[6]), человек безродный, лакеем был вместе с Сиверсом.
Находится в фаворе по милости жены, каковая испытала в деле архиепископа
Переяславского и откровенный дала отчет о его силе[7]).
Не могу не упомянуть также о графе де Л'Эстоке, министре без портфеля и
лейб-медике. Ни для кого не секрет, что обязана ему Императрица короной,
однако же фавор его не столько сей услугой, сколько медицинскими его
познаниями укрепляется; Государыня в убеждении пребывает, что умрет, ежели
при себе его иметь не будет. Он был наперсником всех ее тайн без исключения
и от многих горестей ее избавил, вследствие чего право получил с Ее