"Иржи Марек. Тристан, или о любви" - читать интересную книгу автора

протоколы совещаний. Раньше, когда они с мужем работали вместе, она даже
жалела его. Это были прекрасные времена, утром они вместе шли на трамвай, а
вечером сплетничали о сослуживцах. Без особого труда ей удалось добиться,
что их мнения стали полностью совпадать. Даже в постели она не переставала
говорить, до чего же противные все эти тетки, а за ней, дескать, шеф открыто
ухаживает, хотя она и замужем. Вот какая у него жена! Иногда она давала волю
слезам: господи, ну что это за муж, который не способен даже на ревность.
Потом наступало примирение.
Теперь же ей казалось - и надо сказать, совершенно справедливо, - что
он вышел из-под ее влияния. Когда она рассказывала ему о прошедшем дне и
скандале с замом по поводу не вовремя сданной ею сводки, он откровенно
скучал. А вообще-то ее замужество протекало благополучно. Иногда ей даже
казалось, что именно это счастливое обстоятельство мучает ее в глубине души.
В кухне муж мыл посуду. Слышалось позвякивание тарелок. Гелена
укладывала в шкаф белье. И думала, что ничегошеньки-то она с ним не видела,
если не считать дурацких вечеров на работе, посещать которые обязана даже
самая добродетельная женщина, равно как и терпеть постоянные посягательства
на свою честь в рамках внутриучрежденческих отношений.
Иногда такие вечера заканчиваются поздно, бывает, кто-нибудь подвезет
домой в такси, но все это вполне невинно, как, впрочем, и случаи, когда
хвативший лишку начальник начинает играть в амуры и домогаться знаков
внимания. Да, пожалуй, моя добропорядочность зашла слишком далеко,
самокритично отметила она про себя и вздохнула.
Убрав белье, она заметила, что муж стоит на галерее, прислонясь к
железным перилам, и разглядывает стену, которая, как считает пан Хиле,
скрывает удивительную тайну. По тому отвалившемуся куску не больно-то
поймешь, что там на самом деле, но тем шире поле для фантазии.
- Просто не могу себе представить, - сказала она, - вот поставят тут
леса, и вся квартира будет в грязи. Я-то прекрасно понимаю, что значит
сбивать штукатурку. А ты тоже хорош гусь, подпеваешь эт-ому старому
придурку. У нас и так не дом, а черт знает что, да еще сами ищем хлопот себе
на шею! Ну, пошли спать?!
Разумеется, это был не вопрос, а призыв. Он согласно кивнул.
Ночь была звездная, вдалеке гремели трамваи, но этот шум казался таким
далеким, словно город был где-то на краю земли, а не раскинулся вокруг. Вот
почему он так любил эти старые улочки.
Когда она устроилась рядом, часы на башне пробили десять.
И завтрашний день будет похож на сегодня. Хоть плачь...

*

Недавно, возвращаясь домой, Ян Томан нарочно свернул в узенькую улочку
за парламентом и пошел за ней, разглядывая подреставрированные старинные
дворцы. Когда же он их видел в последний раз? Много месяцев их скрывали
леса. Ян просто сгорал от любопытства, хотел воочию убедиться, что они
похорошели. Новая лепнина вокруг окон сияла ослепительной белизной.
На первом этаже одного дома он заметил открытое окно, забранное крепкой
старинной решеткой, а за ней - кошку. Она лениво жмурила глаза: в старых
домах всегда холодно, а с улицы в темную комнату, наверное, тянуло теплым
воздухом.