"Георгий Марчик. Тварец культуры ("Маленькая золотая штучка") " - читать интересную книгу автора

секретаря райкома.
Отныне Рая не пропускала ни одного заседания "эйфемистов". Веселый и
общительный нрав молодой женщины, как раньше написали бы в газетах, пришелся
по душе кружковцам.
Она заразительно смеялась каждой удачной шутке, остроте, каламбуру или
афоризму. С ее появлением занятия заметно оживились. Каждый член кружка из
кожи вон лез, чтобы заслужить ее одобрительную улыбку. Раечке все нравилось,
все вызывало ее восторг. Она старательно все записывала, а затем столь же
старательно докладывала обо всем директору:
- Хорошо идут дела у колхозного села, Я молоденька была, потому и
родила, - читала она. - Как? Насмешка над колхозами...
- Не годится, - качал головой директор. - Ведь хорошо идут дела. Какая
же здесь крамола?
- Миф о непорочном зачатии придумали импотенты. Тоже не годится? Идем
дальше. Говорит француз: самая прекрасная женщина не может дать больше, чем
она имеет. Говорит русский: зато она может дать два раза. Тоже не годится? Я
подумала - нет ли здесь ущемления национализма.
- Какое ущемление? - возразил директор. - Русский француза осадил.
Давай дальше.
- Правительство имеет право совершать ошибки, равно как и принимать
правильные решения...
- Постой-ка. Кажется здесь что-то не то, хотя на первый взгляд
безобидно, но я чувствую какой-то подвох. Они просто так ничего не говорят.
У них особый язык, понятный только им самим. Ладно, подумаем.
- Когда демократию втаптывают в землю, она прорастает колючей
проволокой, - торжественно, как диктор, выступающий с важным
правительственным сообщением, прочитала Рая.
- Вот сволочи, - то ли восхитился, то ли возмутился директор, - так
формулируют. Внешне все правильно - не придерешься, а если вдуматься - опять
подрыв авторитета советской власти.
- Как прекрасен этот мир - посмотри! А теперь отойди от щели в
заборе, - продолжала читать Рая. - Можно и лапу сосать, если есть, во что
обмакнуть. Все. Больше ничего подозрительного в этот раз не было. Да, вот
еще. Люди стали лучше одеваться, потому и очереди стали привлекательнее.
У Раи было еще несколько записей, но она их не прочитала. Они
принадлежали Сергею Валентиновичу Белых.
- Прошлый раз улов был не ахти какой, - сказал директор. - На этот раз
лучше. Надо все собрать, систематизировать, а потом доложим, куда следует.
Рано или поздно они себя разоблачат. Согласно учения марксизма-ленинизма
количество рано или поздно перейдет в качество. Тут мы их и прихлопнем.
Кстати, как ты думаешь, правильно ли называть покойника "товарищем"? Я
обратил внимание - на панихидах обычно говорят: "Спи спокойно, дорогой
товарищ!" Какой же он товарищ, если он уже покойник. И гражданином называть
неловко. Идеологически ошибочно. Как ты считаешь?
- Я в этом не разбираюсь, Григорий Тихонович!
- То-то же. Вчера я был на похоронах, один человек прочитал свои
замечательные стихи, посвященные покойнику. Пускай ты умер, но в песне
смелых и сильных духом и так далее. Жаль, не все успел записать...
- Это стихи Максима Горького, Григорий Тихонович.
- Да что ты говоришь. Вот не знал. Хорошо, ты подсказала, а то бы