"Георгий Марчик. Первая и единственная ("Маленькая золотая штучка") " - читать интересную книгу автора

повзрослела, улыбка у нее осталась прежней - доверчивой и ласковой, слоено у
ребенка, который ждет от тебя чего-то хорошего.
Ах, Валечка, Валя, до чего же ты все-таки изменилась за эти годы.
Смотришь на тебя и пьянеешь от одного твоего вида. И я изменился. И смотрю
на тебя совсем другими, чем раньше, оценивающими глазами. И облизываюсь. Ты
для меня уже не просто школьный товарищ, соседка по парте, а объект
вожделения, лакомый кусочек. Вот каким я стал циником. Сунулся было к тебе.
Трали-вали, мол, ты похорошела, не узнать, ха-ха. Не прогуляться ли нам вон
к этим кустикам. Ты не рассердилась. Просто сказала: "Оставь этот тон. Он
тебе не идет. Зачем паясничаешь?" Я осекся и больше к ней не приставал.
Вот так установилось некое сбалансированное равновесие в нашем дружном
коллективе. А коллектив подобрался еще тот. Два каких-то
пропойца-алиментщика, мы с Шуркой и еще один колоритный тип - невысокий,
очень сутулый - спина колесом, я вначале решил, что он горбатый, верткий,
болтливый, с бегающими глазками. На его похожей на гладкую тыкву голове
словно водоросли в воде постоянно колыхались седые волоски-паутинки. Он
постоянно с кем-нибудь шушукался, что-то выспрашивал, вынюхивал, потом по
секрету докладывал об этом каждому. Не человек - ходячая сплетня. Ко мне он
подсыпался в первый же день: "Сидел? Я все знаю. Меня не бойся - я свой в
доску. Со мной можешь быть откровенен - не продам". И тут же побежал к Шурке
пересказывать наш разговор.
Мы прозвали его Подлянка, но особенно на него не обижались - все-таки
какое-то разнообразие в нашей дикой лесной жизни. Здесь, конечно, все было
немножко по другому, чем в городе. Остановились мы в небольшой деревушке, но
чаще ночевали все вместе или по очереди в палатках, чтобы не тащиться на
ночлег за два-три десятка километров. Делили лес на километровые делянки,
намечали просеки. Вечером собирались у палаток, разводили костер, ужинали,
намолчавшись за день отводили душу разговорами на любые темы. О литературных
героях, о фильмах, о политике, о женщинах, о жизни. Обычно начинал Подлянка.
Повертит головой, пожует губами, позыркает по сторонам. Однажды, когда мы
потягивали из горячих жестяных кружек, заваренный до черноты чай он вдруг
заявил:
- Надо быть большим идиотом, чтобы жениться по любви. Не помню, кто
захохотал первый, но через мгновение дружно хохотали все. Кроме Вали. Она
просто улыбалась. Когда отсмеялись, длинный жилистый Шурка с круглой коротко
остриженной головой на высокой шее, откашлявшись, спросил:
- Ты-то сам женился, конечно, по расчету. Вот и поведай нам, темным
людям, какой же у тебя был расчет?
- При чем здесь я? - огрызнулся обиженный нашим смехом Подлянка. -
Сам-то я женился по любви. Вот и дурак был.
Все мы снова захохотали, стали в восторге хлопать друг друга по спинам.
Вопли наши уносились в лес и затухали в нем.
- По любви говоришь, - степенно сказал Шурка. - Это ты правильно
сделал, умно. А где же она теперь твоя любовь? И долго она у тебя
продолжалась?
- Месяца два, - осклабился Подлянка. - Потом претензии начала
предъявлять. Взялась исправлять мои недостатки. А кому это понравится?
- А почему вы против того, чтобы жениться по любви? - спросила Валя. В
ее отношении к нам, как я заметил, проскальзывала снисходительность бывалой
женщины. Мы были для нее вроде подростков, пусть самоуверенных, нахальных,