"Юрий Манов. Молоко за вредность для фараона" - читать интересную книгу автора

и никому! Для психиатpa (a я неожиданно стал себя таковым считать) все
пациенты равны.
Когда будильник слабо звякнул, намекнув, что уже час ночи, и время
психотерапевтического сеанса вышло, я решительно встал с тахты, воткнул ноги
в енотов - забавные мягкие тапки с полосатыми хвостами, вышел в коридор и
толкнул дверь своего "кабинета". Сейчас я войду и сообщу, что сеанс
закончен, что такое исключение я делаю в первый и последний раз, и отныне
все процедуры только по направлению "врача", то есть доктора Белкина.
Галина была уже без маски. Она полулежала в кресле, скрестив ножки, в
руке у нее дымилась сигарета, а по щекам катились слезы.
- Что-нибудь не так? - спросил я, сразу потеряв всю решительность и
застыдившись старого потрепанного "Адидаса".
- Нет, - тихо ответила она. - Все так, как и должно было быть...
Галина встала, положила деньги на стол, подошла ко мне и неожиданно
провела рукой по моей щеке. Ладонь у нее была мягкая и теплая.
- Спасибо, Владик, - сказала она на прощание.
Ночью я спал неспокойно, мне снилась Галина верхом на белой лошади в
малиновой амазонке. Она неслась во весь опор, но ее нагонял поручик Ржевский
на гнедой кобыле в яблоках. Судя по цвету, яблоки были сорта "Антоновка".
Поручик был почему-то обнажен, из одежды на нем был только кивер, он
размахивал саблей и заразительно смеялся.

Вот уже полчаса соседка Сечкина не могла выбрать. Она хотела быть то
Клеопатрой - царицей Египта, то Джейн Эйр, то рабыней Изаурой, то еще
какой-то теткой из "Сайта Барбары". Опасливо поглядывая на монитор
компьютера, она перебирала книжки в мягких обложках, что приволокла с собой.
Кажется, там было еще что-то про Анжелику и простую Марию. Я, наконец,
потерял терпение и нацепил шлем-маску Сечкиной на голову. Писать программы
для каких-то там марий мне совершенно не хотелось, а вот Клеопатра у меня
уже была на болванке №21.
Четверо смуглых рабов осторожно поставили шикарный палантин на
мраморный пол и разбежались в стороны. Из-за полупрозрачной шитой золотом
ткани появилась изящная ручка и откинула покрывало. Я с удовлетворением
отметил, что Сечкина догадалась-таки постричь ногти, прежде чем покрыть их
золотым лаком. Она ступила на мраморный пол и приняла живописную позу, чтобы
украдкой достать шпаргалку и громко по ней прочитать:
- Кто из вас готов отдать жизнь за ночь любви со своей царицей?
Легионеры, выстроенные в две шеренги, мялись, перемигивались,
ухмыляясь, и толкали друг друга локтями. Наконец один из них, низенький
коротышка с левого фланга вышел вперед. Клеопатра, то есть Сечкина, его
осмотрела, как мне показалось, с некоторой долей разочарования. Тут же с
правого фланга чуть ли не силой вытолкнули здоровенного легионера -
германца. По всему, этот парень понравился Сечкиной куда больше (я давно
заметил, что моя соседка неравнодушна к высоким мужчинам).
- Пойдем к моему ложу, счастливый избранник Богов, - с пафосом сказала
Сечкина. - И пусть твоя последняя ночь жизни станет самой прекрасной.
Я облегченно вздохнул. Хоть я и стоял во второй шеренге в красном
мундире центуриона, опасения, что Сечкина выберет меня все же были. Теперь
можно расслабиться...
- Что, правда, его того? - спросил я стоявшего рядом чернокожего