"Юрий Манов. Не мир принес" - читать интересную книгу автора

- Что посоветуешь делать?
- Что-что, докладывать "наверх". Я тут с ребятами из Сибири связался, у
них там примерно такая же фигня случилась...
- Такая же, - облегченно вздохнул Игнатьев.
- Да, неделю назад, а сегодня утром повторилась. Прямо исход
какой-то...


Глава 2

То же самое слово "исход" употребил и главный тюремщик России,
генерал-полковник со значимой фамилией Сизов, когда получил сотое по счету
сообщение о ЧП в системе ИТУ. По всей стране от Сахалина до Бреста из тюрем
и колоний беспрепятственно выходили люди. Не все, конечно, а процентов по
15-20. Тюремщики, поставленные их охранять, сами открывали железные ворота и
желали им счастливого пути.
- Мы выпускаем невиновных или тех, чья вина не так тяжка, для ужаса
наших тюрем, - заявляли "кумовья" всех рангов, но не могли объяснить, почему
они считают этих людей невиновными. Просто чувствуют, и все.
Генерал отодвинул бумаги в сторону и подошел к большой карте страны,
занимавшей чуть ли не всю стену. Карта была украшена лампочками, сотней
лампочек, означавшими тюрьмы, колонии, поселения, временные изоляторы. Всю
систему ГУИНа - Главного управления исполнения наказаний, его ведомства. Не
ГУЛАГ, конечно, но похоже. Лампочки тревожно горели красным, сообщая о ЧП. И
если сопоставить точное время ЧП, то можно было проследить закономерность.
Исход шел с востока на запад вслед за солнцем. Первыми вышли на волю
сахалинские зэки, последними белорусские. Не горели лампочки только в самой
западной Кенигсбергской губернии. Нет, вон, замигала первая, и тут же
вторая. Наверняка скоро загорятся все...
Он подошел к окну и долго-долго смотрел на падающий снег.
Он очень любил снегопад, когда мягкий пушистый снежок укрывает и
городскую грязь, и голые деревья, в ужасе поднявшие обрезанные ветви к
небесам, и серые крыши домов. Все красивое, белое, чистое...
- Со старым Новым годом вас, генерал Сизов, - сказал он сам себе,
опустил руку в карман и вытащил никелированный браунинг. Именной, с
накладкой рукоятки из слоновой кости, с золотой пластинкой и дарственной
надписью на ней. Президентом лично врученный за долгую безупречную службу.
Есть ли его вина в том, что в его ведомстве мучилось в неволе столько
невинных людей? Нет его вины, не он сажает, он лишь исполняет наказание. Это
его работа. А есть ли его вина в том, что русские тюрьмы так ужасны до сих
пор? Что в тюрьмах туберкулез, вши, что на зонах процветают паханы, что
по-прежнему зэки "опускают" зэков, а начальство смотрит на все это сквозь
пальцы, потому и "петухи" там обычное явление. Виноват ли он в том, что люди
выходят оттуда не исправленными членами общества, искупившими свою вину, а
сломленными или, наоборот, озлобленными? Да, он виноват в этом! Виновен!
Когда в кабинете прогремел выстрел и адъютант здоровым плечом вынес
дверь, он увидел опрокинутое навзничь тело своего генерала и большую лужу
крови у его головы. А на карте Славянского Союза, или, как дипломатично
стали называть страну после присоединения Казахстана - Киевской Руси,
продолжающей тревожно мигать лампочками, размашисто было написано толстым