"Томас Манн. Марио и фокусник (Новелла)" - читать интересную книгу автора

мистификацией и плутовством, однако подобная примесь отнюдь но опровергает
подлинность других составных частей этой сомнительной амальгамы. Я хочу
лишь отметить, что воздействие естественно возрастает и впечатления
становятся глубже, когда такой вот Чинолла выступает в качестве режиссера
и главного, действующего лица этой тем ной игры. Он сидел спиной к публике
в глубине эстрады и курил, пока гдето в зале втихомолку договаривались,
придумывая ему задачу, и из рук в руки передавался предмет, который ему
надо будет найти и с ним что-то проделать. Потом, держась за руку
посвященного в задачу поводыря из публики, которому велено было идти чуть
позади.и лишь мысленно сосредоточиться на задуманном, Чиполла, откинув
назад голову и вытянув вперед руку, зигзагом двигался но залу, совершенно
так же, как двигаются в таких опытах все то порываясь вперед, будто его
что-то подталкивало, то неуверенно, ощупью, словно прислушиваясь, то
становясь в тупик и внезапно, по наитию, поворачивая. Казалось, роли
переменились, флюид шел в обратном направлении, и не перестававший
разглагольствовать артист прямо на это указывал. Теперь пассивной,
воспринимающей, повинующейся стороной является он, собственная его воля
выключена, он лишь, выполняет безмолвную, разлитую в воздухе общую волю
собравшихся, тогда как до сих пар лишь он один хотел и повелевал; но
Чииояла подчеркивал, что это, по существу, одно и то же. Способность
отрешиться от своего "я", стать простым орудием, уверял он, - лишь
оборотная сторона способности хотеть и повелевать; это одна и та же
способность, властвовав ние и подчинение в совокупности представляют один
принцип, одно нерасторжимое единство; кто умеет повиноваться, тот умеет и
повелеватьи наоборот, одно понятие уже заключено в другом, неразрывно с
ним связан но, как неразрывно связаны вождь и народ, но зато напряжение,
непомерное, изнуряющее напряжение целиком падает на его долю, руководителя
и исполнителя в одном лице, в котором воля становится послушанием, а
послушание - волей, он порождает и то и другое, и потому ему приходится
особенно тяжело. Артист не раз усиленно подчеркивал, что ему чрезвычайно
тяжело, вероятно, чтобы объяснить свою потребность в подкреплении и частые
обращения к рюмочке.
Чиполла двигался ощупью, как в трансе, направляемый и влекомый общей
тайной волей всего зала. Он вытащил украшенную камнями булавку из туфли
англичанки, куда ее спрятали, и понес, то неуверенно замедляя шаг, то
порываясь вперед, другой даме - синьоре Анджольери, - встал на "олени и
подал ей с условленными словами; они, правда, подходили к случаю, но
угадать их было совсем по просто фразу составили по-французски. "Примите
этот дар в знак моего поклонения!" - надлежало ему сказать, и нам
казалось, что в трудности задачи крылась известная злонамеренность и
отразился разлад между одолевавшей публику жаждой чудесного и желанием,
чтобы высокомерный Чиполла потерпел поражение. Очень любопытно было
наблюдать, как он, стоя на коленях перед мадам Анджольери, пробовал и так
и-этак, доискиваясь нужной ему фразы.
- Я должен что-то сказать, проговорил он, - и ясно чувствую, что именно
следует сказать. И в то же время чувствую, что произнести это будит
ошибкой. Нет, прошу, ни в коем случае не подсказывайте! Не помогайте мне
ни одним жестом! воскликнул он, хотя... а может, как раз потому, что
именно на это и надеялся. - Pensez tres fort! [Усиленно думайте! (фр.)] -
вдруг выкрикнул он на скверном французском и тут выпалил нужную фразу,