"Томас Манн. Непорядок и раннее горе (Новелла)" - читать интересную книгу автора

куда лучше, чем Байсер. Да она и все делает лучше его; мальчик в восторге
от нее и беззаветно подчиняется всем ее прихотям, до тех пор пока в него
не вселяется бес озлоблеяия и строптивости. Лорхен охотно просвещает
Байсера, в книжке с картинками показывает ему птиц и научно классифицирует
их: "тучеед, градоед, грачеед". Лорхен наставляет его и в медицинской
премудрости, учит, какие бывают болезни: "воспаление легких, воспаление
крови, воспаление воздуха". Если Байсер оказался недостаточно внимателен и
не вытвердил урока, она ставит его в угол. Както раз Лорхен даже наградила
его затрещиной, но потом так застыдилась, что сама себя надолго поставила
в угол.
Что ж, "маленькие" отлично ладят друг с другом, и сердца их бьются
согласно. Они сообща переживают все, что происходит в их жизни. Еще
возбужденные прогулкой, они, придя домой, в один голос оповещают о том,
что сейчас на дороге встретили "двух взрослых му-муу-шек и одну
ма-а-аленькую телятинку". С прислугой, с "нижними" - с Ксавером и дамами
Хинтерхефер, двумя сестрами, некогда принадлежавшими к честному
бюргерскому семейству, ныне же выполняющими обязанности кухарки и
горничной - "аи pair" (то есть за стол и кров), - они живут душа в душу, -
во всяком случае, отношения "нижних" с родителями им часто напоминают их
собственные. Когда "маленьким" за что-нибудь достается, они мчатся на
кухню и возглашают: "Господа сегодня не в духе!" И тем не менее играть
веселее с "верхними", особенно с "Абелем", когда он не пишет и не читает.
Он придумывает чудесные, куда более забавг ные штуки, чем Ксавер или дамы
Хинтерхефер. Лорхен и Байсер играют, будто они "четыре господина", и идут
гулять. И вот "Абель" присаживается на корточки и, став таким же
маленьким, как они, берет их за руки и отправляется с ними гулять. В эту
игру они никак не могут досыта наиграться. Целый день напролет готовы все
"пятеро господ", включая и ставшего маленьким "Абеля", вот так семенить по
столовой.
Кроме того, имеется крайне захватывающая игра в "подушку", она
заключается в том, что кто-нибудь из малышей, обычно Лорхен, якобы тайком
от "Абеля" залезает на его стул за обеденным столом и тихо, как мышка,
ждет его прихода. Глядя по сторонам и ее не замечая, Корнелиус долго
толкует о достоинствах своего стула, потом приближается к нему и садится,
не глядя на Лорхен.
- Как?! - говорит он. - Что такое?! - и начинает ерзать взад и вперед,
будто и не слыша приглушенного хихиканья за его спиной, которое становится
все более громким. - Кто положил подушку на мой стул?! Да еще такую
твердую, колючую, противную подушку - сидеть на ней на редкость неудобно!
И он с новыми силами ворочается на этой удивительной подушке, тиская за
спиной что-то восторженно визжащее и пыхтящее, покуда наконец не
догадывается, что надо обернуться. За сим следует немаловажная сцена
узнавания и открытия, ею все представление и завершается. И эта игра от
стократного повторения не утрачивает очарования новизны, не делается менее
увлекательной.
Но нынче не до забав! Беспокойство нависло в воздухе из-за предстоящего
празднества "больших", а "большим" еще надо успеть, распределив роли,
сходить в лавку за яйцами. Едва только Лорхен продекламировала "Рельсы,
рельсы, паровоз!", а доктор Корнелиус, к великому ее замешательству,
обнаружил, что одно ее ушко многим больше другого, как к Берту и Ингрид