"Генрих Манн. Голова (Трилогия "Империя", Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

Написанное им представляло собой необузданную фантазию на тему об опере,
сочиненной некоей высокой особой, которую он величал просвещенным гением
высшего полета, но цветистое описание этого чуда искусства являлось в то же
время и приманкой для соседней дружественной страны, где не только должны
были поставить оперу, но и где была родина тех бумаг, которые требовалось
протащить на биржу. "Как странно, - вдруг пришло ему в голову, - статья
охватывает пункты А и Б, дело и наслаждение, а следовательно, и всю жизнь,
но при этом все в ней химера, игра воображения или обман: трудно пока
решить, что именно. - Он подошел к обитой войлоком двери. - За этими
тюфяками сидит мой директор и считает себя благодаря бутафории и телефону
тончайшим знатоком жизни, сам того не ведая, что он всего-навсего жалкий
поэт в мансарде, которого может основательно промочить дождик. - Он раскрыл
телефонную книгу. - Прохвост был прав, мне его жалко, я хочу помочь ему
одолеть прохвоста... А что симпатичного в директоре? То, что он пугается,
когда действительность предъявляет свои права. Едва из люка показались
шляпка с фиалками и прядь крашеных волос, как пелена спала у него с глаз, он
осознал серьезность жизни и растерялся, бедный глупец".
Терра позвонил по телефону, решив: "Искуснее подойти к делу не сумел бы
даже мой учитель".
- Господин доктор! - обратился он к откликнувшемуся на его звонок
редактору. - Вы самый выдающийся во всей берлинской прессе специалист по
биржевым делам. Это известно всему миру, и я не хочу быть одним из многих,
которые вам об этом твердят. - После чего, варьируя обороты речи и
интонации, он раз десять повторил то же самое, а редактор слушал и впитывал
его слова. - Кроме того, вы, как никто другой, господин доктор, умеете
воздействовать на массы с высот вашего культурного призвания. "Не хватил ли
я через край?" - озабоченно думал Терра. Но в трубке как будто послышалось
одобрительное бормотанье. - Из всех биржевых корреспондентов, - воскликнул
Терра торжественно-приподнятым тоном, - вы один сумели найти в чисто
экономической задаче средство к объединению народов и без устали стремитесь
привлечь на нашу сторону самую душу того народа, чьи акции нам следует
приобретать. Будучи горячим поклонником ваших научных экскурсов в те страны,
которые могут стать ареной нашей предприимчивости... А разве по своей
стилистической красочности эти статьи не художественные творения?.. - Только
спустя пять минут Терра заговорил об интересовавшем его частном вопросе.
Часы пробили ровно двенадцать, когда он получил разрешение немедленно
доставить свою статью.
Выбегая из подъезда, он столкнулся с Элиасом, который скромно уступил
ему дорогу. Терра остановился.
- Вы тоже идете обедать? Едемте со мной.
Он впихнул Элиаса в проезжавший экипаж. Элиас боялся вздохнуть, сидя в
таком шикарном экипаже. Старик был в потертом пиджаке, без пальто; чтобы
защититься от порывов ветра, он прижимал руки к груди. Выражение лица у него
было смиренное, а в манере держать голову чувствовалась настороженность.
- Извините, - сказал он, - я не обедаю. Свою порцию хлеба я уже съел, а
теперь хотел только прогуляться.
- Я вас приглашаю, - сказал Терра. - "Главное агентство по устройству
жизни" не очень-то вас откармливает?
- Еще бы, на пятьдесят марок в месяц! - подтвердил Элиас; его карие
глаза приветливо поблескивали. В ответ на возмущенный жест Терра он заметил: