"Юрий Мамлеев. Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора

планетки, и то ее маленького среза, ничего не видят, но, может быть, это
даже к лучшему. А Витьке этот образ его самого, чудика с бесчисленными
головами, я подкинул, чтоб подбодрить Витю А он, точно курица бессмысленная,
закудахтал да и запил со страху. А чего самого себя бояться-то?
Ухожу, ухожу.
От всей Вселенной, от богов и демонов, от людей и лошадей и от всего
прекрасного тоже.
А себя я все-таки до конца не пойму.
Из Вселенной я вроде вышел в Неописуемое, в Божественное, в Абсолютное
- все на месте, как надо. Бог есть Бог - и все равно, даже после этого, я
все бегу и бегу! Куда ж мне теперь-то бежать, после Божественного? И покой
вечный в меня вошел, но я покой не люблю до конца и силою воли его отрек.
Почему ж я покой-то высший не жалую, Вася, а?
Ну что ж, вся Вселенная - миг в моем сознании, а парадоксов много.
Да, вспомнил... Я ведь тело-то свое земное забыл в труп превратить,
позабыл кинуть его насовсем. Я ведь иногда в него входил для смеха. А теперь
пора, пора... И записки свои кончаю. Ухожу я. Господи, или к Тебе, вовнутрь,
в себя, или в такую даль, что ее и никаким знаком не обозначишь, никакой
Пустотой не выразишь.
Я бегу, бегу, бегу-у-у!..
...Тело Васи Куролесова захоронили при содействии его верного друга
Вити Катюшкина. Провожающих было немного. Выл ветер. Витя Катюшкин все время
шептал: "Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Василия с миром..." Но
самому в какие-то мгновения виделся чудик с бесчисленными головами.




Борец за счастье


В Москве, среди ровненько-тупых домов-коробочек, в трех-семейной
квартирке жил-затерялся холостяк, молодой человек лет двадцати восьми,
Сережа Иков. Работал он сонно и хмуро в каком-то административном учреждении
бюрократом, то есть подписывал уже подписанные бумаги. Было это существо
лохматое, с первого взгляда даже загадочное, вопросительное. Был он страшно
деловит, но ничего не делал, очень самолюбив, но безответно.
Самое большее, к чему всю жизнь стремился Иков, что составляло
единственный, лелеемый предмет его мечтаний, называлось счастьем. За счастье
Сережа все был готов отдать. Его странная, не от мира сего, напористость в
этом отношении даже отпугивала от него людей. Соседка-старушка, одна из
немногих, с кем Сережа делился своими тайнами, в душе считала его слегка
ненормальным.
"На кой хрен тебе счастье, - опасливо говорила она ему, кутаясь в
платок. - Смотри, Сергунь, как бы беды не было".
"Счастье - это очень много, - говорил Иков. - Но это также то, что
делает меня великим". Но оно как-то плохо ему давалось. Хотел жениться -
женился, но через год развелся; хотел стать ученым - но стал бюрократом;
хотел совершить подвиг - совершил, но оказалось, что в этом не было счастья.
Наконец, он на все махнул рукой и стал как бы проходить сквозь события.