"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

себя мегафон.
Истомин, всхлипывая, завозился рядом, лежа на боку и повернувшись
спиной к Белке и Сатиру. Послышался треск расстегиваемой молнии на куртке,
потом хлюпанье, и запахло бензином. Не глядя на друзей, он быстро заговорил,
размазывая по лицу черную в темноте кровь из разбитой головы, чтобы не
заливала глаза:
- Когда я пойду, не смотрите на меня. Уткнитесь в землю и не смотрите,
как бы я ни кричал. А как только услышите хлопок, вставайте и, не глядя на
меня, бегите к забору. Перелезьте через него. Я там приготовил доску,
пошарите - найдете. Приставьте и бегите. Обо мне не думайте, мне уже все
равно...
Он замолчал на секунду.
- Я не хотел, чтобы вот так все...
Потом поднял над головой руки и пошел вперед:
- Не стреляйте, сдаемся!
Он шагал медленно, никуда не торопясь, едва различимый за дождем.
Свет фонаря камеры не доставал до него. Обошел стороной мертвое тело
Ивана. В его безжизненных глазницах кровь уже мешалась с водой.
Приблизился к лежащему лицом вниз памятнику, которому взрывом оторвало
ногу, открыв пустоту внутри. Воспользовавшись тем, что луч камеры был
направлен в другую сторону, никем не видимый, Истомин снял куртку.
Оказалось, что он весь обвязан небольшими цилиндрами с фитилями. Пошарив по
карманам, снова поднял руки над головой.
- Подойти ближе, чтобы вас было видно! - проорал истерящий мегафон.
Истомин шел, приближаясь к освещенной территории. Вдруг над головой его
зажглась маленькая яркая точка. Погорела не более секунды и скользнула вниз,
на одежду, как падающая звезда за пазуху счастливцу. Истомин вспыхнул
факелом - все на нем было пропитано бензином. Раздался крик, резкий и
безнадежный, - так кричат только один раз в жизни, когда не остается надежд
на спасение. Пылающая фигура в лохмотьях пламени заметалась по площадке
перед постаментом с поверженным памятником, ни на секунду не переставая
рвать своим воплем перепонки. Что-то на нем хлопнуло, и все вокруг на
секунду озарилось нестерпимо белым, ослепляющим светом. Стрелки у машин
схватились за глаза, со стонами согнулись пополам, присев на мокрые плиты.
Белка и Сатир, окаменев, лежали лицом в землю под деревьями, зажатые
между забором и засадой. Услышав хлопок, первым пришел в себя Сатир.
Вскочил на ноги, поднял Белку и потащил к забору. Они старались не
смотреть в сторону, куда ушел Истомин, но всей кожей чувствовали движение
теней от огня и на самом краю зрения видели живой факел, мечущийся вокруг
поверженного великана. Пошарив по земле, беглецы действительно нашли доску.
Приставили ее к забору и перелезли на другую сторону. Соскочили вниз. Белка
немного подвернула ногу, Сатир ничего не заметил, а она не показала вида. За
забором в черное небо взлетали "огненные шары", фонтаны "живого серебра",
"золотые змеи",
"вальсы цветов". Это рвались фейерверки, которыми Истомин обвязал себя.
Искры вылетали из него, как сгорающие пчелы из полыхающего улья. Камера
спокойно и бесстрастно запечатлевала самосожжение.
- Что это? - завороженно зашептала Серафима.
- Миф. Великолепный новый миф, - понял Сатир, и внутри него все
опустело от такой догадки.