"Эрнст Малышев. Космический стажер (из дневников Ивана Марсова)" - читать интересную книгу автора

рассказывал о древнеегипетском мудреце, кто о греческом математике.
А победителем оказался... Кто бы вы думали? Ни за что не догадаетесь.
Победителем оказался Иван Марсов. Да, именно Марсов.
Я подкинул Литвинову сногсшибательную идею, что игру в шахматы подбросили
нам Пришельцы!!!
Ведь игра в шахматы напоминает генетический код, позволяющий клеткам
синтезировать необходимые белки!
Шахматы имеют два ряда фигур, а в молекуле ДНК - две цепочки.
В шахматах противостоят друг другу черные и белые фигуры, а в ДНК -
пиримидины и пурины.
На шахматной доске - 64 поля, а в генетическом коде - 64 единицы.
Таким образом, вся шахматная доска по существу представляет собой символ
клеточной структуры, в которой пешки - водород, кони - углерод, ладьи -
азот и т. д.
- Ну ты даешь! - воскликнул командир, удивленный моей сногсшибательной
наглостью. - А впрочем, почему бы и нет! Чем более неприемлемой и
непонятной кажется идея, тем на поверку она оказывается реальнее из всех
предложенных... Я считаю, победа принадлежит Марсову, его идей более
оригинальна и не шаблонна. Возражения есть?
Возражений не последовало.
Так я вместе с командиром первым оказался на Энцеладе.
Литвинов опустил модуль на пересечении двух глубоких борозд шириной около
30 метров, и верхний конец ракеты оказался ниже уровня поверхности планеты
метра на полтора.
Сила тяжести была ничтожная, так что мы сразу, как кузнечики, выскочили на
гладкую ледяную поверхность.
Первое впечатление было таким, что мы внезапно оказались на границе
какого-то неестественного и непонятного мира. Все казалось странным: и это
огромное ледяное зеркало планеты... и яркий столб светящегося луча,
направленный на нее откуда-то из глубин Космического Пространства,
отраженный от блестящей гладкой поверхности и уходящий под прямым углом в
другую сторону... и ровный матово-белый цвет...
На зеркале Энцелада кое-где были видны кратеры, видимо, от болидов. Но мы
совершенно ясно видели, как от темных точек на полюсах спутника отходили
сканирующие тепловые лучи, которые то и дело разглаживали поверхность
планеты, придавая ей идеально гладкую форму.
Шагах в пяти от нас темнела небольшая рытвина кратера. Луч коснулся ее.
Лед расплавился, и вода, затопив кратер, тут же придала этому месту
гладкий вид, тем более, что космический холод мгновенно превратил воду в
лед.
- Как бы и нас так не расплавило, - услышал я в шлемофоне голос командира.
- Еще неизвестно, какая температура у этого скачущего "лепестка".
Между прочим, луч, действительно, напоминал лепесток, тонкий в начале, у
полюса и полукругом расширявшийся к экватору.
Литвинов рванул меня за ногу и бросился вниз, к самому соплу ракеты,
потянув за собой.
Крепко держась за выступы шлюзовой камеры, мы с удивлением смотрели, как
луч заметался над нашим укрытием в поисках только что исчезнувшей "добычи".
- Дела-а, - протянул Литвинов. - И здесь какие-то шутки Пришельцев.
Давай-ка, братец, уносить отсюда ноги, да поскорее. По-моему, это не