"Александр Малышкин. Падение Даира (Сб. "Поединок" 1982)" - читать интересную книгу автора

море воду из залива, обнажив ложе на много верст. Ринуть множества в обход
террасы - по осушенным глубинам - прямо на восточный низменный берег
перешейка, проволочить туда же артиллерию, обрушиться паникой, огнем, ста
тысячами топчущих ног на тылы хитрых, запрятавшихся в железо и камни.
- Надо спешить, пока ветер не переменился и вода не залила
пространств, - сказал командарм. - Общее наступление назначаю в ночь на
седьмое ноября. Остальные части армии одновременно атакуют террасу с
фронта. Если так - мы прорвем преграду с малой кровью.
Собрание молча обдумывало. Начдив Пензенской, тощий, впалогрудый,
похожий на захолустного дьякона (он и был дьяконом до войны), заволновался
и замигал.
- План верный, товарищ командующий, что и говорить, а мои ребята -
хоть и через воду - все равно перепрут. Только я ведь докладывал: разутые,
раздетые все, как один. Железная после операции вся оделась - они,
изволите видеть, первые склады захватили! А за что мои страдали? Как?
- Относительно обмундирования мне известно, - сказал командарм, - но
нет нарядов из центра. И вообще... У Республики едва ли есть. За террасой
все оденутся!
Он встал, каменный, чуждый мирным сумеркам избы.
- Оперативных поправок нет?
Очевидно, не было: все молчали. План был принят - он висел над глухой
сосредоточенностью полей. В них снилась невозможная горящая ночь.
В пасмури слышались, близились идущие шумы. Как в бреду, где-то в
далеком кричали лошади и люди.
Командарм вышел на улицу.
В сумерках, жидко дрожавших от множества костров, шли горбатые от
сумок, там и сям попыхивая огоньками цигарок. Земля гудела от шагов, от
гнета обозов; роптал и мычал невидимый скот. В избах набились вповалку, до
смрада: в колеблющейся тусклости коптилок видно было, как валялись по
избам, по полу, едва прикрытому соломой, стояли, сбиваясь головами у
коптилок, выворачивая белье и ища насекомых. Между изб пылали костры; и
там сидели и лежали, варили хлебово в котелках, ели и тут же, в потемках,
присаживались испражниться; и вдоль улиц еще и еще горели костры, галдели
распертые живьем избы, и смрадный чад сапог, пота ног, желудочных газов
полз из дверей. Это было становье орд, идущих завоевывать прекрасные века.
Командарм подошел к костру. На колодах кругом сидели несколько;
кое-кто, сутулясь, мешал ложкой в котелке; обветренный и толстомордый
парень, оголившийся до пояса, несмотря на мороз, озабоченно искал в
лохмотьях вшей и бросал их в костер; у костра лежал пожилой, в австрийской
шинели и кепи, глядя на огонь из-под скорбных полузакрытых век; и лежали
еще безликие. Сколько бездомных костров видели они в далеких затерянных
скитаньях... Из тьмы подошел командарм, на него взглянули мельком: велик
мир, бесконечны дороги, много людей подходит к бездомным кострам...
Полуголый рассказывал:
- Есть там железная стена, поперек в море уперлась, называется
терраса. Сторона за ней ярь-пески, туманны горы. Разведчики наши там были,
так сказывают, лето круглый год, по два раза яровое сеют! И живут за ней
самые елементы в енотовых шубах, которые бородки конусами: со всей России
туда набежались. А богачества-а-а! Что было при старом режиме, так теперь
все в одну кучу сволокли!