"Елизар Мальцев. От всего сердца " - читать интересную книгу автора

- Да разве их перешибешь! - Гордей расхохотался, похоже было, что он
очень доволен тем, что молодые перепели стариков. - У них глотки луженые!
Нам, Терентий Степанович, с ними не тягаться!
- В песнях, может, они и горазды, - сказал Терентий, поводя могучими
плечами, - а в работе пока каш голос не последний.
Дрожь аккордов, взятых Григорием Черемисиным на баяне, будто
всколыхнула горницу. С грохотом сдвинули столы, кто-то рассыпал от порога
дробную чечетку, пол заходил ходуном, в круг, притопывая блестящими
полусапожками, влетела Кланя Зимина. Одна рука ее лежала на бедре, в другой
голубем порхал батистовый платок, подпрыгивала на ее лбу рыжая челка. Кланя
все шибче и шибче носилась по кругу, задорно выкрикивая:

Иду бором-коридором,
Коридор качается...

Взвизгнули женщины: в круг, ухая, ворвался Силантий. Он прошелся
небрежной, флотской развалкой, прищелкивая пальцами, бросая хлопотливые
ладоши на зеркальные голенища сапог, потом свистнул и заходил вприсядку
вокруг Клани, Они то сближались, то расходились, словно тянулись друг к
другу два рыжих огня.
Держа Груню под руку, Родион стоял в жаркой, шумливой толпе гостей.
Хмель приятно кружил его голову.
- Душно как! - тихим, истомленным голосом проговорила Груня,
Родион заторопился:
- Выйдем на улицу...
Прохлада вечера обласкала их. Шептались у ворот тополя, в темной листве
перемигивались звезды.
- Посидим в саду. - Родион обнял робко дрогнувшие Грунины плечи. - Там
теперь никого нет: Гриша баяном всех в дом утянул...
У садовой калитки они остановились, услышав напоенный тоской голос
Матвея Русанова:
- Так как же, Фрося, а?.. Ведь скоро год, как я около тебя хожу... До
каких пор ты такая дикая будешь?
- А тебе ручные больше по нраву?-В голосе Фроси была скорее мягкая
раздумчивость, чем насмешка.
- Что мне другие - ты мне по нраву, - голос Матвея дрожал. - Давно бы
ради детей женился, а как подумаю о тебе - места не нахожу... Запала ты мне
в душу - не вытравишь...
Груня слушала, прижимаясь к Родиону: ей казалось невероятным, что в
такой радостный день кто-то может страдать.
- Я знаю, ты боишься, что мои дети тебя свяжут, - помолчав, тихо и
затаенно продолжал Русанов. - Но куда же их денешь, птенцов таких? Один я у
них. А возиться с ними ты мало будешь: отец еще крепок, хочешь, старуху
какую возьмем для присмотру... Согласись только!.. Самоё тебя буду, как
дите, на руках носить!
Родион стиснул горячую Грунину руку. В темноте бормотала листва
тополей, гомонил и трезвонил дом.
- Какое же твое последнее слово? - глухо спросил Русанов.
Не та обломалась сухая веточка, не то хрустнула пальцами Фрося.
- Я тебе так скажу, Матвей. - торопливо, славно задыхаясь на бегу,