"Владимир Малов. Форпост "Надежда" (сборник)" - читать интересную книгу автора

стена. Нити дождя казались туго натянутыми; начинаясь где-то в черноте неба,
они уходили в траву газона, они рассекали ветви деревьев и сбивали на землю
листья, уже начинавшие желтеть. Дождь наполнял мир мерным рокотом и густым,
свежим ароматом. Дождь казался капризным, переменчивым и все-таки добрым
живым существом. Он заставлял вспомнить о детстве, когда можно было босиком
бегать по лужам, купаясь в струях гигантского теплого душа, о детстве, когда
все впечатления ярки и праздничны и совсем не сравнимы с впечатлениями
взрослого человека - теперь-то почти всегда все кажется постоянным,
привычным и потому незаметным. Но вот сегодня дождь почему-то вновь кажется
маленьким чудом. Он начался неожиданно: в темноте рано наступившего вечера
незаметно собрались тучи. Он начался сразу, внезапно и, наверное, сразу же
превратился в ливень; и вот теперь хочется долго-долго стоять у окна и
слушать шум дождя, вдыхать его запахи и совсем не думать о том, о чем
сегодня нельзя не думать. И ничего не говорить.
Андрей закрыл окно, но еще некоторое время смотрел на дождь. Он знал,
что Нина следит за каждым его движением, он чувствовал на себе ее
пристальный, напряженный взгляд; и он резко обернулся, чтобы сказать наконец
то, что он должен был ей сказать, то, что не решался сказать.
- Кто еще полетит, кроме тебя? - спросила Нина очень тихо, спросила
так, будто этот вопрос был давно приготовлен, и ей надо было только
дождаться того взгляда Андрея, который сказал ей все окончательно.
Андрей задернул штору. Грохочущий, веселый, земной дождь остался на
улице, и в номере космогостиницы вновь стало уютно и тихо.
- Первым отказался Ивашкевич, - сказал он устало. - Потом Пороховник, а
последним Пономарев. Об этом мне сказал генеральный директор, сам я их
больше не видел. Наверное, им тяжело встретиться со мной. Генеральный
сказал, что не может их осудить, и я не осуждаю тоже. Я бы тоже, наверное,
отказался... если бы не был сейчас командиром. Значит, остался один
Крылов, - он быстро поправился: - Значит, нас осталось двое. Заключительные
дни подготовки мы провели вдвоем, занятия были сверхинтенсивными. Лететь на
"Альбатросе" вдвоем можно, полет ведь будет совсем коротким.
- Двое, - тихо повторила Нина. - А после полета останется кто-то
один...
Он опустил глаза, глубоко вздохнул и стал ходить по своему дому из угла
в угол. Он считал шаги: пятнадцать шагов в одну сторону и пятнадцать в
другую. Он ждал, что скажет Нина теперь.
- А если лететь одному?
- Вот одному нельзя. По крайней мере, должны быть двое.
- Я знала, что так и будет, - сказала Нина. - С самого начала знала. И
что удивительнее всего, я тебя понимаю. Ты понимаешь тех, кто отказался, а я
понимаю тебя.
Он посмотрел на Нину, на светловолосую девушку, с которой так странно
связалась для него эта экспедиция, потому что впервые встретились они в тот
самый день, когда Андрей узнал о будущем полете на Теллус; и на него вновь
нашла, захлестнула с головой эта волна немыслимости, ирреальности всего
происходящего. Немыслимым казалось то, что с этой девушкой можно расстаться
хоть на миг, расстаться и не знать, увидит ли он ее когда-нибудь снова.
- Надо только представить, - пробормотал он, - что ждем все мы от этой
экспедиции. А потом представить другое: экспедиция откладывается на двести
сорок семь лет, и, значит, потом снова кому-то придется решать, лететь или