"Владимир Малов. Форпост "Надежда" (сборник)" - читать интересную книгу автора

закономерности ее работы не очень-то ясны пока даже специалистам...
Генеральный директор понимающе кивнул.
- Об этом, конечно, подумали. Была создана экстренная специальная
комиссия, она проанализировала все, что передала установка. Сомнений здесь
нет: мнение авторитетных ученых было единым. Фрагменты, воспроизведенные на
экране, действительно были фрагментами из будущего.
В огромном кабинете снова стало тихо. Потом у Крылова вдруг вырвалось:
- Невероятно! Чем больше об этом думаешь, тем более невероятным все это
кажется. Невероятно!.. Сведения из будущего... о нас...
- Да, невероятно! - Генеральный директор выпрямился и от этого стал еще
выше. - Невероятно то, что первая же передача из будущего принесла
информацию о нашем полете как раз накануне его. Согласен с вами невероятно!
Он высился над своим громадным столом, в этот раз не стесняясь
баскетбольного роста. С высоты своего роста он смотрел на пятерых людей,
сидевших перед ним, и они могли ему показаться... какими могли показаться?..
Сравнения Андрей так и не нашел.
- Невероятно! - еще раз повторил хозяин кабинета, и голос его теперь
был тяжелым, усталым. - Невероятно настолько, что в это просто нельзя было
бы поверить, не случись этого на самом деле. Но наше дело сейчас не
обсуждать этот невероятный факт, не удивляться ему, а подумать всем вместе,
что делать дальше.
Под Ивашкевичем скрипнуло кресло. Крылов оторвал наконец взгляд от пола
и стал смотреть в окно. Теперь на Порт за окном с одинаковыми лицами
смотрели уже трое: Крылов, Пономарев и Пороховник.
"Он остался один... остался один... остался один", - молнией пронеслось
в голове Андрея.
Генеральный директор вздохнул и неожиданно вновь достал из ящика стола
очки. Надев их, он опустился за стол, и рука его вновь робко потянулась к
пачке бумаг, но, словно бы устыдившись такого движения, он резко отдернул
ее.
- А теперь, - сказал хозяин кабинета глухо, - когда мы знаем о том, он
кашлянул, - вернее, когда мы можем догадываться о том, что экспедиция
окажется крайне тяжелой, может быть, драматической, даже трагичной, должен
прежде всего сказать вам, как человек, облеченный высшей властью в
космофлоте, что каждый из вас теперь... может теперь... вправе отказаться от
участия в экспедиции.
Под Ивашкевичем скрипнуло кресло. С минуту генеральный директор смотрел
на загорелого, южного типа человека, сидящего перед ним, с каким-то
недоумением, вернее, с каким-то совершенно неопределенным выражением, одним
из составных частей которого было недоумение.
- Никто вас за это не осудит. Никто не имеет права осудить. Случай этот
из ряда вон выходящий. Раньше по неписаным законам космофлота вы не могли
отказаться от участия в экспедиции, теперь же... Как ни скудна эта
информация из будущего, ясно одно... Я повторяю снова: никто не имеет права
вас осудить, и в первую очередь я не имею этого права. Что скажете вы,
Ивашкевич?
Ивашкевич все еще нервно барабанил по крышке стола. Услышав вопрос, он
поднял голову, но ничего не ответил. Казалось, что тишина в кабинете
густеет. Потом Ивашкевич сделал едва уловимое движение, словно собрался
встать, но остался в неподвижности. Он молчал так, словно вопрос относился