"Владимир Малов. Открытие Америки или Перенос Коровушкина" - читать интересную книгу автора

известный ученый дал себе слово исключить любые контакты с журналистами
навсегда. Слово свое Николай Леонидович очень долго держал. Но теперь
значение сделанного им нового открытия было столь огромным, что пришлось,
скрепя сердце, проводить пресс-конференцию.
Журналистов, разумеется, оказалось несметное количество, их общая
копошащаяся масса то и дело вызывала у Коровушкина усмешку. С этой усмешкой,
закончив сенсационное сообщение о сути своей работы и перейдя к ответам на
вопросы, Николай Леонидович и обозревал беснующийся перед ним огромный зал.
Сказать, что зал был переполнен, значит, ничего не сказать. Стены,
казалось, вот-вот треснут, вызвав обрушение потолка и неминуемые
человеческие жертвы. Многие журналисты бесцеремонно сидели на коленях своих
коллег, проходы тоже были забиты пишущей и снимающей братией, представители
которой вытягивали шеи и мешали телеоператорам.
А над всем этим столпотворением грозно раскачивалась, словно маятник,
одна из огромных люстр. Минутой назад на нее хотел было взобраться какой-то
совсем уж отвязанный фоторепортер, вставший для этого на плечи коллег, но
сорвался, издал дикий вопль и упал прямо в толпу, которая на мгновение
сумела-таки раздвинуться. Это происшествие отвлекло внимание журналистов от
того главного, ради чего они и собрались в таком огромном количестве, и на
какое-то время ход пресс-конференции прервался.
- Надеюсь, ушибся хотя бы, - пробормотал Николай Леонидович почти
добродушно. - И хорошо бы еще, чтоб камера у него вдребезги...
- Что вы сказали, шеф? - нервно переспросил сидевший от него по левую
руку ассистент Василий. - Какая еще камера?
- Фотокамера, и, желательно, очень дорогая, - пояснил Николай
Леонидович, переводя взгляд на ассистента. - Хотя все равно не поумнеет. А
ты, Василий, не волнуйся.
Для молодого ассистента эта пресс-конференция была первой в жизни, и он
явно чувствовал себя не в своей тарелке. Но больше, похоже, не из-за
невиданного им доселе журналистского столпотворения, а потому что сидел на
сцене за одним столом с виднейшими учеными эпохи и ясно сознавал, что столь
великого общества он пока не достоин.
Собственно, участвовать в пресс-конференции и в самом деле было ему еще
не по чину. Однако, несмотря на возражения организационного комитета,
которые имели место, Николай Леонидович на этом настоял. Ибо заслуги Василия
в его успехе были неоценимы.
Голова у Василия была светлой, а руки золотыми. Любую идею Николая
Леонидовича ассистент схватывал налету, и она мгновенно воплощалась в
готовую деталь, блок или узел. Трудности Василий презирал и не боялся
никакой черновой работы, а ее хватало.
Правда, одежду, по мнению Николая Леонидовича, он носил легкомысленную
и часто употреблял новомодные словечки, принятые у современной молодежи, но
человеком был вполне серьезным и с большими задатками.
Еще, чего уж греха таить, Николаю Леонидовичу, импонировало-таки, что
ассистент смотрел на него с нескрываемым, неподдельным восхищением. Смотрел,
как на своего кумира. Как на великого ученого, работать с которым -
неоценимая честь.
Собственно, именно так и обстояло в действительности, стесняться
Николаю Леонидовичу было нечего. Особенно теперь, после ошеломляющего
успеха, по поводу которого и была созвана пресс-конференция.