"Лео Малле. Смерть ростовщика ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

опытное ухо, как мое. Я еще постучал, и мужской голос спросил:
- Кто там?
- Господин Баду?
Мне не ответили, а открыли дверь, не настаивая на дальнейших
разъяснениях, и маленький худенький силуэт вырисовался в проеме.
Я потратился на такси, отдал сотню франков и прошел пешком пять этажей
просто так. Морис Баду оказался не тем молодым человеком, которого я
преследовал накануне под дождем. Я это понял не только из-за очков на носу,
но общий вид, манера держаться и рост очень отличались от данных человека,
звонившего по телефону, как я представлял его себе. Тот наверняка был
высокий. Во всяком случае, выше стоявшего передо мной... Я скрыл свое
недовольство. Судя по всему, студент прогуливал лекции.
- Ну и? - бросил он довольно агрессивно.
- Можно войти?
Мы оба оказались любителями отвечать вопросом на вопрос. Разговор
рисковал затянуться.
Я мог бы и уйти, ведь он не оправдал моих ожиданий, но в его глазах за
толстыми стеклами я заметил странные искорки, заставившие меня остаться.
Правда, эти искорки вполне сочетались с наивными мерами предосторожности,
какие он предпринял, так и не доведя их до конца, но возможно все это не
имело значения. И все же...
- Войти? - проворчал он. - Зачем?
- Я журналист.
- Я так и подумал. Я все уже рассказал, старина, но входите. Всем надо
зарабатывать свой кусок хлеба...
Я вошел в чистенькую строгую комнату, с паркетом, покрытым посекшейся
циновкой. Над кроватью в рамках под стеклом висели не портреты хорошеньких
девушек, как я ожидал, а довольно-таки художественные фотографии руин.
Библиотека состояла из книг весьма неприступного вида, на кровати валялась
папка с бумагами. На некрашеном столе лежали газеты, одежда висела на спинке
стула. На каминной полке по соседству с будильником и несколькими
безделушками женщина средних лет улыбалась из рамки такой же колючей
улыбкой, как булавка, которую ей наверняка вонзили в задницу, чтобы вызвать
такую гримасу. Она была очень похожа на очкарика. Тот закрыл за собой дверь
и продолжал:
- ...и потом, мне хотелось бы узнать одну вещь.
- Какую?
- Оставят ли меня когда-нибудь в покое?
Я сделал торжественный жест:
- Цена славы, друг мой. Обнаружить труп...
- Я бы обошелся без этого...
Он устало потер подбородок, собрав в складки кожу на щеках, покрытых
быстро растущей щетиной. Он был аккуратно одет, и ему едва ли сравнялось
года двадцать три, но выглядел он старым, страшно старым и помятым. Его
широкий лоб мыслителя или одуревшего зубрилы усиливал странное
неопределенное впечатление, испытываемое в его присутствии. Он продолжал:
- Короче, вы не можете мне ответить? Я улыбнулся:
- Вы не кинозвезда... Завтра о вас забудут... Я наверняка последний,
кто пришел докучать вам с этой историей.
- Тем лучше. В таком случае, лучше поскорее закончить с вами. Кроме