"Сергей Малицкий. Пристрелка" - читать интересную книгу автора

расплескивал воду на пол, многие из них лезли на стену. Не то чтобы Оливера
был чрезмерно жесток. В жестокости скорее можно было обвинить Поштигу,
который числил наблюдение за пытками среди высших наслаждений. Оливера
выполнял служебный долг. Он считал пожизненное заключение слишком гуманным
для закоренелых негодяев и превращал его в растянутую во времени казнь.
- Что это? - спросил Рауль, приглядевшись к квадратику пластыря на щеке
Гонсалеса.
- Входное отверстие, - вновь зашуршал делом Пабло. - Не заживает.
Проныру задержали сразу после убийства полицейского. Фидель нагнулся, чтобы
по обыкновению разрезать бедняге рот от уха до уха, но парень, уже умирая,
сумел выстрелить. Пуля прошла в щеку, выбила Гонсалесу четыре зуба и
продырявила мозг. Выходное отверстие на затылке.
- И он остался жив? - удивился Рауль.
- Даже пытался сопротивляться! - заметил Пабло. - Кибер - одно слово!
Говорят, что под кожей его голова - это самый настоящий гирокомпас! Впрочем,
даже кибер не перенес бы столь точное попадание. На его счастье или
несчастье, он был нужен пиджакам из министерства юстиции живым. Не знаю,
сколько они отвалили врачам и инженерам, но в клинике его охраняли не меньше
тысячи агентов. Хотя сопровождающий сказал, что специалисты только
законопатили дыры, а внутрь не полезли. Побоялись запутаться в
кибервнутренностях. Врагов-то у него еще больше, чем "подвигов", и каждый
норовил оставить свой след! Но Проныра есть Проныра! На его счету пять
побегов. Надо быть с ним аккуратнее!
- Будем, - успокоил помощника Оливера. - И тысяча агентов нам для этого
не понадобится. Или ты забыл, что из нашей тюрьмы еще никто не убегал?
Пластырь содрать. Переодеть в робу. Все как обычно. И в общую камеру. Только
посматривайте, чтобы не прикончили.
- Будет сделано, - щелкнул каблуками Поштига.
Рауль подошел к стеклу ближе. Заключенный лежал неподвижно, на шее у
него поблескивал спутниковый маяк, руки и ноги сковывала металлическая
пластина с петлей для крюка.
"Сейчас войдет надзиратель, зацепит и поволочет тебя, выродок, по
бетонному полу в ад", - с мрачным удовлетворением подумал Рауль.

Проныра истязания воспринимал стоически. Иногда Оливере казалось, что у
заключенного отсутствуют болевые рефлексы. На издевательства персонала
Гонсалес не реагировал, вел себя безучастно, но мгновенно отвечал нападением
на любое покушение со стороны сокамерников. Они ненавидели Гонсалеса и
боялись. Били только кучей. Не один раз охранникам приходилось врываться в
камеру и поднимать с пола окровавленного Проныру, с лица которого не сходила
презрительная усмешка. С такой же усмешкой он воспринимал и прочие
неудобства. Нехватку воды, отвратительную пищу, вонь и жару в камере,
которые обещали к июню превратиться в сырость и холод. Гонсалес не просто
смирился с собственной участью. Проныра посмеивался над ней.
Через полгода уже и Оливера начал привыкать к пребыванию в тюрьме
знаменитого преступника. Наверное, он совсем забыл бы о его существовании,
вплоть до неизбежного дня, когда на стол начальника тюрьмы лягут бумаги о
естественной, хоть и преждевременной смерти очередного заключенного, если бы
не утренний звонок. Рауль с трудом открыл глаза, поморщился, включил
светильник, потянувшись через жену, которая однажды перестала донимать