"Олег Малахов. Непоправимость волос" - читать интересную книгу автора

сейчас.
You say "whatever". I follow your way. I'm getting down whenever you
slip away. You are my majesty, my destiny, dark parent. No one resembles all
what you had drawn few years ago when you just realised how typical it was.

Набери мне воду в бассейн, а лучше наплачь туда своих слез, их вкус мне
будет напоминать нашу Адриатическую весну.
Мы получили карт-бланш. В алмазах наших глаз можно было найти
готовность раскрыть гнойники общественного устройства планеты. Где нарыв?
Везде! Мне надоела политика. Война за мир. Мирные переговоры. Сплетни.
Черный PR.

Мне нравится моя латиноамериканская любовница, темненькая и
соблазнительная, с родинкой на щечке, с улыбкой, раздевающей меня. В
чувствах приятнее теряться, блуждать среди них, тонуть в их чистоте.

Накануне гранжа я познакомился с необычным человеком в сером городе. У
меня белая рубашка, голубой галстук с кубическим рисунком. Из его наушников
доносились звуки песни Honey Power, а я в тот самый день узнал о
существовании MBV. Я знал, куда он идет, догадывался, но не хотел показаться
следящим за ним, обогнав его и пойдя впереди, а направлялся я туда же. Я бы
мог прикоснуться к нему, он бы молча и монотонно взглянул на меня, ничего не
говоря, просто бы стал идти со мной в ногу. Там, куда мы шли, мы пили бы
вместе вино. Его кассета была бы всунута в магнитофон, и всем было бы и
грустно, и весело. Но каждый бы, составляя, казалось бы, единую группу
единомышленников, думал бы большей частью о чем-то необъяснимом и
постоянном, упивался бы размышлениями о своем собственном положении во
вселенной. Когда мы были там, было интересно говорить, обсуждать, делиться.
Мы были целостностью, всем, но тем не менее ощущали свою разобщенность и
упадочность желания быть вместе, единством, ощущающим свою раздробленность,
единым ощущением разложения. С человеком, с которым я познакомился
впоследствии, буквально вися на балконе с бутылкой вина в руке, было связано
несколько историй в моей жизни.

Остальной мир ел тигровых креветок, пользовался парковками в
европейских городах за 2,5 евро в час, пил кофе с булочками утром, а вечером
он гнал машины к себе в вотчину. Заправлялся на BP.

Но милый, прости, что я пишу тебе об этом, но меня бросили на асфальт,
и мое тело начали тащить у всех на глазах в разные стороны, и кожа моя
лопалась, и раны образовывались. Извини, что мне приходится говорить тебе об
этом... Ты же знаешь, я люблю тебя больше жизни, больше себя. Эта
жестокость. Она портит наш мир. Произведение. Но проведению было угодно. Я
не хотела, я говорила им, просила, чтобы не трогали лицо. Не били в лицо. И,
ты же знаешь, у меня была операция на голове. Я закрывала ее руками. А они
тащили дальше, пока не раскровилась кожа моя буквально до костей. Я не
стонала, лишь кричала: ЗАЧЕМ, ЗА ЧТО! Не сопротивлялась, не хотела никому
причинить боль. Сама содрогаясь от боли. Невыносимой. Я, как о воздухе в
невесомости космоса, мечтала о тебе. Уносящем меня на край света, туда, где
можем быть только мы. Одни. Свободны. Без скверны и безразличия, и, и ... я