"Олег Малахов. Inanity" - читать интересную книгу автора

полового члена была искренней и человечески оправданной, любовной.
Другая - она забавная. Откуда-то взяла слова о могилах и черепахах.
Как можно было остановить ее, когда в ее руках таились неведомые знания о
расположении эрогенных точек, и руки ждали стонов раскрытых от безумия ртов,
которые называли их своими детьми.
А первая уже успела познакомиться с другом продюсера, и, зная его имя,
легко смогла программировать его разговорчивость посредственными вопросами,
раскрепощая его, позволяя его сознанию реагировать на тайные танцы
собственных мыслей, расслоившихся, и, устав от секса, он поцеловал свое
отражение в зеркале, и стер губную помаду со своего лобка.
Ей не удавалось быть той, кто не мог воскресить желание, и продюсер уже
не мог сдерживать себя. Выдержал последние пять секунд, и купил их кино.
Грамотно расставленные ноги уже не могли привлечь продюсера, красиво
вылизываемый половой орган превращался в тяжесть любого произведения, а не
раскрепощение плоти.В
Гимном молоденькой парочки в смотровой звучали трепетное потрагивание
телесной запретности и вздрагивание участков былой нетронутости. Девочки
рисовали мокрыми кисточками на груди, увлажняя соски, вымышленные узоры.
Друг продюсера небывало выпрямился и с замиранием растерзанных нервов
поглощал сцены на экране.
Что они хотели этим сказать - делились его глаза обеспокоенностью с
продюсером. Они называют имена твоих неосторожных увлечений, - недолго
думая, продюсер отводил дружеские взгляды. В его странах, выдуманных и не
раскрашенных до поры созревания стен и дистанций, не плодились искренние
порывы и впечатления молоденьких девочек, которые намереваются не утратить
свою неподвластность растлению нежности желания.
В брюках у продюсера первая уже нашла некое неоднозначно безвольное, но
внутренне жаждущее активизации образование. Прикасания к структуре
подавленной, но оживающей, глажение ее неопределенной поверхности, проба
вкуса ее непрерывной невостребованности чаровали другую. Она пела ласковые
партии ангелообразной оратории. Друг продюсера присоединялся к ней.
Тоскливо, но небезнадежно, выглядел продюсер, ошеломленный человечно
странной чувственностью цветущего милого женского создания.

В небольшом сакраментальном чувстве закрылись все двери .. всегда одна
была открыта, но все исчезло в сотворении нового мира, служащие которого
сказали неудобоваримые слова, и о них все забыли. Но они вплывали в мозги и
не делали шума в голове, просто жили.
В В В В В
***

И посреди фойе станции метро бесконечно и безотчетно порядочный
человек, осознав насколько пагубно может сказаться присутствие неоднородной
единицы в городе чудес и перевоплощений, дабы проучить непослушную девочку,
схватил девчонку за божественно хрупкую руку и, подведя к стене около кассы,
прижал бедненькую нарушительницу городской благопристойности к стене, и,
ощущая свое право раскрепостить свое безмерно целесообразное и основательное
желание, освободил от удушливого пространства брюк основание своего
чудотворящего органа, и показывая маленькой оскорбительнице его налитость и
свежесть, заговорил: видимо, давно ты желанием горишь, и не подозреваешь об