"Олег Малахов. Течение" - читать интересную книгу автора

все-таки нужен мой голос и то, что им произносится, руки и оживающие с их
помощью образы. Мне все нравится в Эвелине, но душа ее далека от меня, хотя
ЕЕ проникновение в МОЮ душу неоспоримо. Мне почему-то хочется не прикасаться
к Эвелине, а просто смотреть на нее, предаться пытке осознания ее беззвучия
для моего слуха, лишь глаза порой выдают сексуальное влечение... Я захочу
обладать ею, но беззвучие непоколебимо. Эвелина смотрит, как будто
произносит молитву. Мой слух не восприимчив, глаза обретают ее тело. Эвелина
сейчас расплачется. Я не заплачу. Эвелина подходит ближе, пытается обнять. Я
поддаюсь - и она плачет... Ее губы - лепестки лилии, ее слезы - талый лед.
Я ждал, когда туман заглотнет город. Тогда Максимилиан будет радоваться
вместе со мной. Мы встретимся на нашем привычном месте. Кто-то, как обычно,
опоздает на минут 10-15. Мы выпьем вина во дворе нашей юности. Мы заговорим
об упадке человечества, но как-то нежно и без иронии и сарказма. Да,
благотворное влияние тумана. Гниение не беспокоит, а радует. Листва опала.
Еще куда-то движется душа. Ее скольжение в иной мир продолжается.
Максимилиан скажет: "Как бессвязно общаются люди..."
"Им нужно не общение, а отдохновение" - я скажу.
"Надо еще купить вина".
"Жаль, что нам нужно его ПОКУПАТЬ. У меня не осталось денег".
"У меня есть. Я говорил с Книгоиздателем. Он попросил четкости,
упорядоченности сюжета; я согласился, получил аванс".
"Жаль. Приходится уничтожать себя ради вина".
"Мне все равно".
"Сегодня приходила Эвелина. Я не люблю ее".
"Она любит тебя. Она звонила, очень долго говорила мне об этом. Ей
будет плохо".
"Мне тоже, в обратном случае".
Мы замолчим. Мы не заметим, как окажемся возле магазина. Вот мы входим
внутрь, покупаем дешевое вино.
Я превращаюсь в него. Эвелина позволяла ему все. Он мог бить, кусать ее
во время полового акта и просто из прихоти. И он несомненно ощущал ее
желание подчинятся ему. Он мог прийти к ней домой ночью, когда она спит. Он
приходит. Будит ее. Она кормит его. Удовлетворяет в постели. Утром он
уходит. Он не говорит ни слова. Максимилиан часто говорил ему, что так
поступать не нужно, что так - нехорошо. Но он не жалел ни Эвелину, ни себя.
Эвелина знала, что такой порядок вещей - единственно возможный, все на что
она в праве рассчитывать. Она пыталась создать иллюзию. Бедная, бедная,
счастливая. Пусть "все равно", пусть холод и немой образ, "не мой" образ.
Пусть звуки тают в шуме урбанизации и лица обретают искаженные формы в лучах
больных фонарей и рекламных щитов. Пусть взгляд в небо не видит неба, а он
приходит поздно ночью - и она вздрагивает, погружаясь в чуткий мир
восприятий, распознавая его шаги, внедряясь в его дыхание, поддаваясь
температуре его тела, разгадывая жесты и взгляды, вкрадываясь, пусть
безрезультатно, в его сознание. Безрезультатность становится результативной.
- Здравствуй. Решил прийти?
- Снег на улице, - его ответ. - Что делала? - продолжит.
Ц Читала Гомера и Макиавелли. Мне жаль Приама.
Ц Я думал о тебе. Видимо, скучал.
Ц Мне нечего тебе сказать. - Она произнесла его имя, но я его не знаю.
Может быть, это мое имя. Ее имя мне хорошо известно, но это знание не