"Олег Макушкин. Революционер " - читать интересную книгу автора

жизнь, свою в том числе, ценит мало.
Шелестов, которого товарищи называют Тихий Шелест, считается другом
Лекса. Но мне он кажется странным и подозрительным типом. Даже не знаю, что
в нем неправильного - то ли его абсолютная невозмутимость, сопряженная с
мрачным чувством юмора, то ли временами проявляющаяся фанатичная
приверженность делу Ордена. Так или иначе, его внутренний мир гораздо
богаче, чем может показаться на первый взгляд. И не всякому
добропорядочному человеку понравится знакомство с этим внутренним миром.
Шелест смотрит на людей с некоторым сочувствием и снисходительностью,
отчасти объясняющимися несколькими годами работы в морге. Тот, кто видел
многих своих знакомых на анатомическом столе, хорошо понимает, что все
человеческие проблемы и переживания обращаются в ничто после остановки
сердца. Чего будут стоить волнения клерка, боящегося опоздать на работу и
получить выговор от начальства, когда он, перебегая улицу, попадет под
машину? Особенно для водителя машины, который с ужасом будет смотреть на
вмятину на новеньком кузове?
Шелестов знает людей изнутри и снаружи и не считает нужным скрывать
свое пренебрежение большинством из них. Как ни странно, у этого циника еще
водятся друзья, и я принадлежу к их числу.
До встречи с Шелестом у меня был друг по имени Клермон. Парень,
которому всегда и всего было мало. Он постоянно втягивал меня в разного
рода приключения. То мы ввязывались в уличную драку из-за какой-то
посторонней девки и ночь проводили в полицейском управлении, подсчитывая
синяки и ссадины, а утром, в ожидании первого поезда "железки", ежились от
холодного рассвета и соревновались, чтобы согреться, в перечислении марок
вин.
То он зачитывался Камю и Сартром и начинал пичкать меня непонятной
философией, а то бросал все книги в угол и заявлял, что надо часами
смотреть на "Черный квадрат", чтобы понять, в чем тайна бытия. То он
забирался без страховки по стене небоскреба, а потом прыгал вниз с комочком
шелка за спиной, и я сидел у его кровати, слушая, как он, весь в гипсе,
расписывает, как это чудесно - почувствовать себя птицей. Да много чего
было, и мне всегда при наших встречах становилось немного грустно оттого,
что я не понимал, чего же он ищет, и немного страшно, потому что я боялся
за него.
Он погиб во время драки, но не на улице, а в спортивном зале, где
проходили тренировки в секции единоборств. Какой-то ублюдок, которого он
вызвал на бой, сломал ему шею, но, несмотря на массу свидетелей, это было
расценено как несчастный случай. Я заходил в этот зал - у меня сложилось
впечатление, что там тренируются фанатики и психопаты, организовавшие
какой-то бойцовский клуб.
Я поклялся привлечь к ответственности если не того человека, который
убил Клермона, так хотя бы руководителя этого "клуба". Но ничего не вышло,
и мысль о том, что я недостаточно старался, предав тем самым память друга,
отравляет мне жизнь до сих пор. И самое главное, что делает все
воспоминания о Клермоне просто мучительными, - я не понимаю, зачем ему был
нужен этот злосчастный поединок и во имя чего он погиб.
Я тяжело переживал его смерть, и именно тогда оформилась основная
мысль, приведшая меня впоследствии в Орден. Если большинство людей, живя в
современных квартирах и пользуясь всеми удобствами цивилизованной жизни,