"Олег Макушкин. Иллюзион " - читать интересную книгу автора

очки-хамелеоны, уколол дно глазного яблока зеленым лучиком, проецируя на
сетчатку крестик прицела, который тут же начал ползать возле нижней границы
поля зрения, сопровождая покачивание опущенного стволом в землю пистолета.
Техника может помочь в бою - самую малость, остальное придется делать
самому. Игрок знал, что оружие в Омнисенсе столь же эфемерно, как и
декорации ночной столицы, и не рассчитывал особо на свой арсенал; но и
мифические богатыри вначале ломали копья и разбивали щиты, прежде чем
сойтись в рукопашном поединке.
Пуля, выпущенная из пистолета, была всего лишь объектом Омнисенса,
подвластным компьютерной программе и - разуму Игрока. "Кустодии" тоже знали
это и вытащили свои "вальтеры" медленно, почти лениво, точно делая рутинную
работу. Шаркнула нога о мостовую - "кустодии" затоптал сигарету. Игрок
напрягся, поддерживая свое тело в состоянии максимальной готовности;
начинать бой первым, как и пренебрегать формальностью перестрелки, считалось
дурным тоном.
Прохожие удивленно косились на троих людей, потерявших счет времени в
отражении глаз друг друга, застывшем на стеклах солнцезащитных очков,
декоративно-бессмысленных при рассеянном желтом свете уличных фонарей.
Кто-то уже вставал из-за столиков кафе, стремясь отойти подальше; почти на
грани восприятия Игрок уловил, как изменилась тональность перестука
милицейских подков - теперь они не удалялись, а приближались. Все это было
уже ненужным мусором, поблекшей позолотой на столовых приборах, отброшенной
прочь оберточной бумагой. Фоном для действия.
Один из "Кустодиев" сплюнул, и время загустело, как лужица остывшего
шоколада. Пузырчатая, янтарно блестящая в свете фонарей капля слюны повисла
в воздухе, пытаясь продавить его вязкую стену своим
хрустально-перегородчатым телом. Окружающий мир с сумасшедшей скоростью
несколько раз обернулся вокруг слюдяной нитки, протянувшейся изо рта
равнодушно-неподвижного, как хамелеон в пестрой шкуре, "кустодия". Обернулся
и замер, возвращая жизнь и движение своим обитателям.
Вскипели концентрическими волнами уплотненного воздуха выстрелы
"вальтеров" и "Макарова"; нырнули в пространство, оцифрованное бегущей по
уличному электронному табло строкой финансовых индексов, остроконечные
цилиндры пуль. Игрок почувствовал, как теплый воздух коснулся его лица -
этого было достаточно, чтобы пуля продолжила свой полет уже за его Спиной.
Еще две вестницы смерти были горячо встречены своими сестрами - энергия
выстрела "вальтера" оказалась выше, и сдвоенные блинчики с приправой из
пороховой гари покатились по мостовой к ногам Игрока, который уворачивался и
стрелял, повторяя движения "Кустодиев". Повторяя и предвосхищая.
Едва последняя пуля покинула ствол "Макарова", Игрок разжал руку,
державшую пистолет, и сжал ее снова, чувствуя, как впиваются ногти в ладонь
и натягивается кожа на костяшках пальцев. Ветер пронзенного телом воздуха
рванул волосы и полы плаща, руки и ноги выполнили веерообразную мельницу,
способную раздробить кости противника, как кофейные зерна в кофемолке, - но
"кустодий" ушел от атаки, ушел легко и красиво.
Звон рассыпающейся на зеркальные клинья витрины магазина улегся рваными
аккордами на дребезжащую тональность милицейского свистка, прерываемую
чихающими выстрелами пистолетов. С неистовой решимостью, проросшей из зерен
бесконечной самоуверенности, Игрок бросился сквозь осколки, свист и выстрелы
ко второму "кустодию", и три металлических шершня, клюнувшие Игрока в грудь