"Артур Макаров. Аукцион начнется вовремя (Повесть) (Искатель № 2/1988)" - читать интересную книгу автора

- Всегда, - сокрушенно признал Мальцев. - И действительно, душа просит
хорошего кофе, а я знаю, что вас никто не ждет.
- Все-то вы знаете, - нахмурилась Русанова, высвободив руки. - Я
видела, как вы беседовали с Воронцовым, и поняла, что речь шла обо мне...
Он-то очень прост в обращении с женщинами, а о вас я думала иначе.
- Значит, все-таки думали... Это хорошо. Чем же провинился Воронцов?
- Ничем особенным. Мужчина как мужчина: пригласил на прогулку на своем
катере, потом других гостей высадил и был очень предприимчив... По-моему, с
тех пор сердится на меня, - она снова вздохнула. - И вы еще обидитесь, что
прогоню... Идемте, напою вас кофе, пусть и ни к чему это к ночи.
На второй этаж поднялись молча, Елена Андреевна повозилась с ключом,
отворила дверь.
- Проходите и не судите, гостей не ждали.
Мальцев шагнул в освещенный коридор, а из комнаты вышел мальчик лет
десяти.
- Вот хорошо! - сказал, окинув гостя взглядом с материнским прищуром. -
Я сколько раз в окно смотрел, все нету и нету... А тебя проводили.
- А меня проводили... Уже поздно, но ты здоровайся и веди человека к
себе, я на кухне разберусь.
- Здравствуйте. Я Дима Русанов, прошу сюда.
- Виктор Сергеевич, вечер добрый.
Озадаченный Мальцев последовал за ним в небольшую комнату. Письменный
стол освещала настольная лампа, на шахматной доске застыли фигуры. Он
подошел, заглянул в запись ходов, лежавшую рядом.
- А почему конь на це-шесть не сыграл? Хотя да - тогда ладья выходит на
седьмую с угрозой. И потом третьим ходом можно выиграть качество. Понял.
- Вы мастер? - с уважением посмотрел на него мальчик.
- Нет, я дилетант. Но с большим стажем.
На кухне Елена Андреевна зажгла газ, поставила чайник. Достав из
шкафчика кофемолку, засыпала зерна, но не включила ее. Застыла в
задумчивости, держа ее в руках, и рассеянно улыбалась чему-то.
Воронцов с презрением относился ко всем, кто выказывал хотя бы
маломальское подобострастие перед иностранцами, называл таковых
"обшарашками", и уличенный в этакой слабости интересовал его с той поры
только как мишень для злых насмешек. Но кодекс джентльменства чтил, хотя не
без своеобразных отклонений. Во всяком случае, всегда выглядел безупречно,
прилагая к тому немало стараний.
И в утро после пирушки у поляков встал, как обычно, рано, и гимнастику
проделал полностью, а после долго отмокал пол душем.
Одевшись, пораздумал, заходить ли в спальню, но именно там остался
телефон, и пришлось войти.
- Тебя когда ждут, сокровище? - спросил он, разглядывая прихваченные с
собой галстуки.
- В двенадцать, - не открывая глаз, ответила Вика. - Разве нельзя
собираться потише? Голова разламывается.
- А ты пей больше... Смотришь в телевизоре про алкоголиков? Очень
поучительно.
- Ты мастер поучать, - она открыла глаза, и в них была открытая
неприязнь. - Поучал Татьяну, потом наставлял Элку, образовал, как мог, меня
и теперь, кажется, заскучал... Ну сунься опять к этой скромнице, к