"Максим Макаренков. Мой Сашка любит яблоки, Что-то изменится, Драйв (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

- Да к тому, что здесь похожая штука. Есть обычный фон людского
поселения, но это вы и сами знаете, это чуять мы и ваших оперов учим. Есть
фон леса. Хотя и не совсем обычный. Этот-то лес в Большой переходит. И есть
два следа, от которых мне становится сильно не по себе. Один - это след
Слушающего, с таким я уже сталкивался. А вот второй... Я вам объяснить не
смогу, это как будто ты глядишь в спину кому-то незнакомому, очень чужому,
непонятному, и он, вдруг, оборачивается, и прямо тебе в глаза смотрит. И в
глазах - ничего, что было бы тебе хотя бы отдаленно знакомо. И еще, напор,
мощь у этого, второго следа, совершенно запредельные.
- Вы это как вычисляете? Шкала какая-то есть? - перебил паранорма
Максименко.
- Не то, чтобы шкала. Это вы, технологи, все пытаетесь привязать к
точке отсчета. Но, что-то отдаленно похожее существует. Скажем так, вот у
Слушающего, у него след не похож на человеческий, но по энергонасыщенности
он с людским сопоставим. А вот у того, что я сегодня почуял, он гораздо
больше. И при этом, он очень, очень чужой. Я не знаю, откуда на Земле мог
такой взяться, - упавшим голосом добаил Бруно.
Теперь прокашлялся и вмешался практичный Тахашвили, - Бруно, а
направление ты по энергоследу взять смог?
Смог. И от этого мне совсем погано,- Бруно кивнул в сторону леса, -
туда они ушли. Сколько было, не знаю. От них один след остался. Общий и
скрученный, как коса.
Максименко пробормотал что-то неразборчивое, но очень экспрессивное.
Хлопнул себя по коленям, подался всем корпусом вперед, - Вот что, мужики.
Чует мое сердце, придется нам, с твоими, Георг, торпедами, идти в лес.
Тяжелая техника там, один черт, не пройдет. Так что, Бруно, ты сейчас идешь
в пункт связи и все подробно пересказываешь нашим. То, что твое
непосредственное начальство уже в курсе, я знаю.
Перевел взгляд на Тахашвили, - Потом, Георг, иду я и запираюсь там
надолго. Надо получить санкцию Совета. Упускать тех, кто бойню устроил,
никак нельзя. Они теперь единственная ниточка к тому, что нам хотел сказать
Слушающий.


***

Группа шла третий день. "Ветерок" пришлось оставить в первый же вечер,
когда исчезли последние тропы, по которым он мог хоть как-то протиснуться.
Над головой - купол из сплетенных ветвей, с трудом пропускающий солнечный
свет, свежесть ранней осени сменилась почти неподвижным, пахнущим прелью,
сырым и стылым воздухом. Деревья врастали друг в друга, превращались в
единое целое. По ночам мертвенную тишину прорезал чей-то скрежет, лес
начинал говорить. Длинные, монотонные фразы. Звук шел со всех сторон, но не
это пугало. В голосах не было человеческих чувств. Ни муки, ни радости, ни
злобы. Но не было в них и равнодушия..
С утра отказала связь. Причем не только станция, но и переговорники
опергруппы. Ни малейшего потрескивания, хотя индикаторы показывали полный
заряд батарей. Тишина.
Тахашвили гнусно матерился, Максименко недовольно сопел, Бруно сохранял
обычную невозмутимость, хотя она давалась ему нелегко. Группе пришлось