"Иван Михайлович Майский. Испанские тетради " - читать интересную книгу автора

способности по-серьезному крикнуть фашистским агрессорам: "Стой!"
Подъезжая к Лондону, я так суммировал итоги моих дорожных размышлений:
1. Надо ожидать, что Германия и Италия проявят крайнюю наглость в
поддержке фашистского мятежа в Испании.
2. Надо ожидать, что "демократические" державы, в первую очередь Англия
и Франция, обнаружат трусость (если не что-нибудь худшее) в борьбе с
германо-итальянской интервенцией.
Из этих двух основных положений мне и нужно было исходить в своей
практической деятельности.

Знакомство с комитетом по "невмешательству"

Я приехал в Лондон 12 октября. Был серенький осенний день. С неба
падала какая-то тусклая муть. На вокзале "Виктория" меня встретил советник
посольства С. Б. Каган. В мое отсутствие он представлял СССР в комитете по
"невмешательству" и, едва мы перешагнули порог посольства, сразу ввел меня в
курс событий. Предо мной предстала картина крайне неприглядная и даже
угрожающая.
Идея соглашения о "невмешательстве" в испанские дела, на базе которого
возник затем комитет по "невмешательству", родилась в недрах британского
министерства иностранных дел сразу же после начала мятежа Франко. Испанская
война поставила в трудное положение правительство Болдуина, в котором
решающую роль играли "умиротворители". По мотивам, о которых речь была выше,
это правительство меньше всего хотело ссориться с Гитлером из-за какой-то
Испанской республики, которую оно к тому же считало "красной",
"революционной", чуть ли не "коммунистической". Однако широкие
демократические массы в Англии и за ее пределами открыто сочувствовали
Испанской республике и бурно протестовали против интервенции Гитлера и
Муссолини на стороне Франко. Требовался какой-то компромисс, с тем чтобы и
волки оказались сыты, и овцы целы.
И английское министерство иностранных дел нашло, а правительство
Болдуина санкционировало такой компромисс: Англия должна была объявить
"нейтралитет" в испанской войне и таким образом избежать необходимости
становиться определенно на ту или иную сторону. Это звучало бы прилично и
даже позволяло апеллировать к благородным идеям беспристрастия и
справедливости.
Это могло бы быть объяснено также заботой о локализации войны и
сохранении европейского мира. Это, наконец, позволяло бы Англии, сберегая
свои силы и не ссорясь с Гитлером, оказывать все возрастающее влияние на
конечный исход испанского конфликта.
Однако, для того чтобы такая политика не выглядела слишком одиозно в
глазах демократических масс, и прежде всего английских рабочих,
правительство Болдуина решило придать ей более общий, по возможности,
европейский характер. С этой целью оно обратилось в первую очередь к
Франции, где в тот момент у власти находилось правительство Народного фронта
во главе с социалистом Леоном Блюмом. Последний тоже принадлежал к числу
"умиротворителей" и встретил английский план чрезвычайно сочувственно (ведь
французские рабочие выражали симпатии к Испанской республике даже в еще
более бурных формах, чем их британские товарищи). В результате между
правительствами Англии и Франции сразу же установилось полное единомыслие по