"Норман Мейлер. Лесной замок" - читать интересную книгу автора

Алоис уже был полномочным инспектором и получил право подписывать
официальные документы не только собственным именем, но и званием: чиновник
первого класса императорской таможенной службы железнодорожного терминала
Зимбах, Бавария. Адрес: Браунау, на Линцергассе.
Делая столь беспримерную для выходца из низов карьеру, Алоис вместе с
тем давал полную волю женолюбию. Первая заповедь австрийского чиновничества
гласила: служи не за страх, а за совесть, и чем лучше твои служебные
достижения, тем меньше у тебя оснований опасаться бесцеремонного
вмешательства в твою частную и личную жизнь. На эту заповедь Алоис и
ориентировался, трактуя ее буквально. В годы стремительного карьерного роста
Алоис, куда бы ни переводили его по службе, всякий раз останавливался на
постоялом дворе. И уже в самое ближайшее время этот самоуверенный господин
успешно штурмовал одну за другой кое-как защищаемые крепости тамошних
горничных и служанок. Исчерпав все имеющиеся на месте возможности, он, как
правило, перебирался в другую сравнительно крупную гостиницу. За сорок лет
службы он едва ли не столько же раз менял место жительства.
В одном только Браунау, к примеру, он переезжал с одного постоялого
двора на другой двенадцать раз. И его не больно-то волновало, что женщины,
достававшиеся ему, были, увы, не того сорта, чтобы прогуливаться под ручку с
офицерами императорской кавалерии. Вот уж нет! Элегантные дамы, решил он,
крепости не то чтобы неприступные, но требующие планомерной и правильной
осады, тогда как горничные и кухарки благодарны ему хотя бы за то, что он
обратил на них внимание, и потому не поднимают шума, когда ему приходит
время ретироваться.
В 1873 году он женился, причем на вдове. Изменившийся социальный статус
и открывшиеся благодаря этому новые возможности требовали избрать себе в
спутницы жизни если и не аристократку, то, самое меньшее, даму, и Алоис был
отнюдь не разочарован собственным выбором. Конечно, ему было тридцать шесть,
а вдове уже стукнуло пятьдесят, зато он испытывал к ней уважение. Вдова
происходила из богатой семьи. Назвать ее красавицей было трудно, зато она
приходилась дочерью высокопоставленному чиновнику императорской табачной
монополии, приносящей в казну существенную часть дохода, да и ее собственное
приданое кое-чего стоило. Жили молодые в достатке, держали, в частности,
служанку. Да и собственное жалованье Алоиса стало уже изрядным: директор
лучшей в Браунау гимназии едва ли зарабатывал больше него. По мере того как
росло служебное положение Алоиса, изменялся в лучшую сторону и его мундир,
прирастая золочеными пуговицами и золотыми нашивками, а его остроконечный
шлем теперь украшала элегантная имперская эмблема. Усы он отпустил не хуже,
чем какой-нибудь венгр, и при первом взгляде на него в глаза бросались
выпяченный подбородок и массивные скулы. На таможне его подчиненные
объясняли новичкам, что, обращаясь к нему, надо непременно произносить его
полный чиновный титул. Ничего удивительного, что он нагулял жирок. Вскоре
после свадьбы - и в основном по требованию жены - он сбрил усы и отпустил
бакенбарды. А затем принялся ухаживать за ними с таким усердием, что они
производили столь же внушительное впечатление, как какие-нибудь крепостные
ворота. Отныне он выглядел не просто высокопоставленным чиновником на службе
у императорского дома Габсбургов - он походил на самого Франца-Иосифа! Да
ведь он и впрямь превратился в нечто вроде императорского факсимиле: у него
было властное лицо вечного труженика на троне.
Жена Анна, урожденная Глассль-Херер, утратила для него, однако же,