"Норман Мейлер. Американская мечта" - читать интересную книгу автора

отправляющийся в путешествие, ни у кого из них не хватало мужества указать
Деборе на то, что она крайне неаккуратно вносит плату за квартиру (что за
трусы ее друзья!). В конце концов она пересылала счет мне, и он всегда
оказывался умопомрачительным - две тысячи семьсот долларов за три месяца,
- и я принимал его и, понятное дело, оплачивал. Часть моих сбережений
военного времени покрыла эти издержки. Дебора получала от меня четыреста
долларов в неделю - не было смысла давать ей меньше, она просто принялась
бы подписывать счета, и я из кожи вон лез, зарабатывая по триста долларов
за короткое появление в телешоу и по семьсот пятьдесят за наперченную
лекцию каким-нибудь напыщенным дамочкам с Лонг-Айленда - "Экзистенциальный
подход к вопросам секса", и мой бюджет постоянно оставался дефицитным. Я
задолжал уже порядка шестнадцати тысяч, а может, и больше, но мне было на
это наплевать.
Квартира, которую она занимала сейчас, представляла собой двухэтажный
комплекс, расположенный в сотне футов, а то и выше над Ист-ривер-драйв;
каждая вертикальная поверхность в ней была покрыта пушистым ковром,
который продают по двадцать пять долларов за ярд, альков в цветистом
бархате, королевский, мрачный и изысканный чертог, овевающий тебя своей
аурой на каждом из этажей. Во всем этом был налет специфической плотности
джунглей, изображенных Анри Руссо, и Деборе ее последнее жилище нравилось
больше других. "Мне здесь тепло, - говорила она, - хорошо и тепло".
Мне отперла служанка. "Мадам в спальне", - с ухмылкой сказала она.
Это была молодая немочка, которая, должно быть, вела весьма интересную
жизнь на развалинах Берлина, начиная лет с пяти, ибо ничто не ускользало
от ее любопытного взора. В последнее время она взяла за правило улыбаться
мне с насмешливым сочувствием и тщательно замаскированным презрением, что
намекало на пухлые папки, полные интригующих фактов и готовые распахнуться
передо мной, будь у меня достаточно денег, чтобы развязать ей язычок.
Порой я испытывал искушение попробовать - схватить ее в холле, впиться в
пряный ротик, просунуть в него язык и мощным ударом пробудить в ней тот
зловредный мотивчик, который она, несомненно, была способна напеть мне.
Как мадам обходилась со мной, она знала превосходно, потому что и теперь
мне порой случалось переспать с Деборой, а вот как мадам обходилась с
другими... эту информацию следовало не выудить, а выкупить.
Я поднялся по лестнице, пропахшей духами тропинке, вьющейся наверх к
стене из цветов. Дебора лежала в постели. Ее тело было не только крупным,
но и ленивым, она плюхалась в постель, едва только отпадала необходимость
заниматься чем-то другим.
- Господи, - сказала она. - Ты выглядишь просто чудовищно.
В уголках ее рта появились складки удовлетворения. Сильнее всего она
ненавидела меня тогда, когда я являлся к ней в хорошей форме.
- Твой вид не вызывает ничего, кроме презрения.
Знала ли она про балкон? Иногда мне казалось, что я совсем рехнулся,
потому что я допускал существование некоей связи между луной и Деборой, и
сейчас я получил очередное доказательство этого. У нее была склонность к
магии, психотическая сила самого дурного свойства, она умела накликать
проклятие. Однажды после отчаянной схватки с нею меня в течение пятнадцати
минут трижды оштрафовали на улице: первый раз за поворот на улицу с
односторонним движением, во второй раз за езду на красный свет, а в третий
раз полицейский решил, что я пьян, просто потому, что я ему не