"Нестор Иванович Махно. Воспоминания (книга 3) " - читать интересную книгу автора

Ваш Нестор Иванович 4 июля 1918 года".
Письмо это в Гуляйполе переписывалось в десятках экземпляров и ходило
по рукам крестьян и рабочих. Оно многих из них подбодрило. Многие хотели,
чтобы я не задерживался и одного дня где-то на районе, а сейчас же переезжал
в самое Гуляйполе. Как я узнал после, из-за этого желания одних получился
серьезный разлад с другими, предупреждавшими меня воздерживаться от переезда
в Гуляйполе до тех пор, пока они не пришлют за мною надежных людей.
"Гуляйполе полно шпиков и провокаторов,-писали мне другие
крестьяне.-Вы, Нестор Иванович, вероятно, еще не знаете ничего о том, при
каких обстоятельствах, кем и под чьим руководством во время Вашего
отсутствия 14-15-16 апреля были произведены аресты почти всех членов
революционного комитета, Совета крестьянских и рабочих депутатов, а также
отозвание с фронта анархического отряда и разоружение его. Вся эта гнусность
производилась центральной еврейской ротой под руководством ее командира
Тарановского и членов полевого штаба И. Волка, А. Волоха, О. Соловья и В.
Шаровского. Еврейская молодежь этой травлей увлекалась. Еврейская буржуазия
приветствовала эту молодежь и всячески ублажала немецких агентов Волка,
Соловья, Шаровского и агронома Дмитренко (который, кстати сказать, разъезжал
с кавалерийским отрядом по всему району и вылавливал анархистов и
большевиков с целью выдать их немецким палачам для казни). В настоящее время
В. Шаровский глубоко скорбит о том, что он был в рядах заговорщиков,
совершивших величайший акт измены трудящимся.
Тарановский клянется, что если бы он не отпускал взводов из своей роты
для производства арестов членов революционного комитета и Совета, то его
убили бы Волк, Волох и компания. Он утверждает, что вышеупомянутые лица
действовали по приказу немецкого командования".
Далее крестьяне спрашивали меня: "Как посоветуете нам, Нестор Иванович?
Мы хотим убить всех этих негодяев. Но предупреждаем, ответ пишите и
присылайте, но сами не приезжайте, ибо все более или менее революционные
крестьяне частью сидят в тюрьме, частью же не спускаются ни они сами, ни их
квартиры с глаз тайных и явных шпионов. Вас тут скоро схватят. О шпионах и
провокаторах есть многое рассказать Вам, но об этом мы Вам расскажем, когда
встретимся. Пока же будем все работать для того, чтобы Вы были среди нас. Вы
только потерпите, не приезжайте без нашего ведома.
Ваши Павло, Лука, Грыцько и Яков".
Письмо этих товарищей еще более подбодрило меня. Я решительнее начал
приходить к тому, чтобы ускорить свою встречу с гуляйпольцами и взяться за
решительные действия. На все предупреждения меня о том, чтобы я не переезжал
в Гуляйполе, я смотрел совсем несерьезно, думая, что мои товарищи -
крестьяне - переборщили в своем намерении законспирировать мое пребывание в
районе. Я готовился к переезду в Гуляйполе без их ведома. Поэтому я им на их
письмо по существу не отвечал, а лишь предупредил их, чтобы они пока что
никого из изменников и провокаторов не трогали; и в особенности чтобы они не
трогали никого из евреев и не возбуждали против них никого из населения, так
как это может создать почву для зарождения антисемитизма. А последний не
может создать тех условий для революции, которые так нужны ей и без которых
не оправдаются надежды крестьян освободиться от реакции, изгнать гетмана со
всей его помещичьей сворой, не допустить на свою шею других властей и
насильников и зажить своей настоящей жизнью на началах независимого от каких
бы то ни было властей свободного общественного самоустройства и