"Махкам Махмудов. В неведомом мире " - читать интересную книгу автора

рыбки, похожие на наших шмелей, и осторожно пили из кувшинок сладкий сок.
Сладкий сок пробовал не раз и я со своей спутницей. У каждого цветка он был
особый. И мне тогда казалось - я живу в чертогах великого бога Вишну и из
его рук принимаю знаки райского блаженства. Но этим богом была природа,
только она сотворила все это великолепие, от которого хотелось петь и
веселиться, ибо жизнь ощущалась так упоительно, как, наверное, нигде больше
- каждой клеточкой тела, каждой жилкой, напряженной в ожидании цветов,
музыки, пения.
Мы, индусы, очень чувствительны к красоте - как, впрочем, почти все
народы, и мы понимаем суть превращений. Мне порой казалось, что я
превратился в другое существо, что мне даровано это превращение в награду,
и мне больше ничего не надо - я готов так существовать вечно...
А потом приходило сожаление обо всем, оставленном на земле.
Там все было труднее, сложнее, но там можно было ощущать не
безмятежное райское спокойствие, а упоение жизнью, борьбой. Там можно было
приносить радость другим.
Впрочем, я и моя спутница в какой-то степени ощущали эту радость.
Когда она по утрам приплывала ко мне, и мы рядом, плечо к плечу,
отправлялись на прогулку, Я видел, как холодным бирюзовым блеском светятся
глаза, как постепенно теплеет их взгляд.
"Как тебя зовут?" - спросил я ее однажды.
"Никак", -ответили мне ее глаза.
"Как это - никак, - удивился я, - должно же быть у тебя какое-то имя,
по которому тебя отличают от других?"
"А зачем мне имя? - удивилась она. - Ведь каждый, кто меня видит,
знает, что это - я".
"Но он же должен тебя как-то называть?"
"Зачем? Обращаясь ко мне, он издает звук, которым обозначает только
меня. Никто больше на него не откликнется. Это очень просто. Это у вас,
землян, определенное количество звуков, а мы их можем воспринимать
бесконечно, и каждый из них, если был хоть однажды произнесен, навеки
остается в нашей памяти. Тебя теперь не спутают ни с кем другим. Ты будешь
только самим собой, а не каким-то словосочетанием, которое никак не может
обозначать твою сущность".
"Пусть так, - возразил я. - Но ведь мне надо к тебе как-то
обращаться".
"Тогда, поскольку у тебя нет определения для меня, назови меня
каким-нибудь вашим земным именем. А ты еще рискуешь забыть, как ты меня
назвал".
"Тогда, если можно... я назову тебя... Зитой".
"Зита? Что оно обозначает?"
"Это имя моей любимой героини... из поэмы "Рамаяна"...
"Что такое - поэма?"
"Поэма - это когда слово будит в тебе образы, когда, читая слова, ты
видишь лицо и улыбку красивой женщины, когда учишься мужеству и доброте".
"Все это мне не понять. У нас нет слов. У нас есть только звуки..."
"Я научу тебя этому, Зита. Если смогу. Я покажу тебе, как пишут у нас
на земле, как звучит прекрасная речь наших поэм..."
Все это мы выражали не словами - ощущениями. Это было очень странно -
разговаривать вот так, не словами, но образами, ощущенияями. Зита тоже