"Бетти Махмуди. Пленница былой любви " - читать интересную книгу автора

покинули зал.
Муди тотчас же оказался в толпе людей в длинных одеждах и накидках на
голове. Более сотни родственников толпились вокруг, крича, плача, сжимая его
руки, обнимая и осыпая поцелуями, целуя меня и Махтаб. Они засыпали нас с
Махтаб цветами, потому что через минуту мы держали их целые охапки.
Зачем, собственно, у меня на голове этот идиотский платок? Волосы
склеились, пот стекал по спине. Я подумала, что, должно быть, от меня
исходит такой же неприятный запах, как и от них всех.
Муди расплакался от радости, когда Амми Бозорг обняла его. Тяжелая
черная чадра не помешала мне узнать ее лицо, которое видела раньше на
фотографиях. Такой крючковатый нос нельзя было спутать ни с каким другим.
Эта широкоплечая женщина схватила брата в объятия так, словно хотела навечно
оставить его при себе.
Анестезиолог и дипломированный остеопат, авторитетный специалист с
годовым доходом около ста тысяч долларов в Америке, здесь Муди снова стал
маленьким мальчиком для Амми Бозорг. Родители Муди, оба врачи, умерли, когда
ему исполнилось всего шесть лет, и сестра вырастила его как своего сына.
Наконец Муди познакомил нас. Она бросилась ко мне, крепко обнимая. Нос
у нее был такой большой, что казался искусственным. Он торчал на лице ниже
зелено-карих глаз, блестящих от слез. Потом Муди представил мне мужа сестры,
Баба Наджи, пояснив, что это имя означает "отец, который побывал в Мекке".
Хмурый, невысокого роста мужчина, одетый в мешковатый серый костюм, брюки
которого почти закрывали каблуки полотняных туфель, он не обмолвился ни
словом. Его глубоко посаженные глаза на морщинистом лице избегали моих.
Вдруг я почувствовала, как на плечи упала тяжелая гирлянда цветов.
Видимо, это был какой-то сигнал, потому что все как один бросились в сторону
стоянки автомобилей. Они мчались наперегонки к одинаковым маленьким белым
угловатой формы машинам и начали втискиваться в них по шесть, восемь и даже
двенадцать человек. Отовсюду торчали руки и ноги.
Муди, Махтаб и меня торжественно проводили к почетному автомобилю,
большому "шевроле" бирюзового цвета и усадили на заднее сиденье. Впереди
села Амми Бозорг с сыном Хусейном, которому, как старшему наследнику по
мужской линии, предоставили честь везти нас. Зухра, старшая незамужняя дочь,
села между матерью и братом.
В убранной цветами машине мы ехали из аэропорта впереди шумной
кавалькады. Вскоре обогнули огромную башню Саид. Серая, отделанная бирюзовой
мозаикой, она сверкала в полуденном солнце. Муди рассказал мне, что Тегеран
был известен этой удивительной башней, которая, как страж, несла вахту в
предместье столицы.
На скоростной магистрали Хусейн заставил старый "шевроле" разогнаться
до восьмидесяти миль в час, что было пределом его скорости.
Вдруг Амми Бозорг повернулась и вручила мне пакет. Это было что-то
тяжелое, красиво упакованное. Я вопросительно посмотрела на Муди.
- Разверни, - сказал он.
Внутри я обнаружила широкую накидку длиной до щиколоток. Муди объяснил,
что она сшита из дорогостоящей шерсти. Там же находился большой
темно-зеленый платок, значительно толще того, который был у меня на голове.
Улыбаясь и радуясь своей щедрости, Амми Бозорг что-то сказала, а Муди
перевел:
- Накидка называется манто, а платок - русари. В Иране ты должна