"Бетти Махмуди. Пленница былой любви " - читать интересную книгу автора

освободиться от мучительной, отупляющей боли.
Отчаянно ища помощи, я пошла к доктору Рогеру Моррису, который издавна
лечил нашу семью. В тот же день он направил меня в госпиталь в Карсон Сити,
где находился Центр остеопатии.
Я лежала в отдельной палате с зашторенными окнами, без света,
свернувшись, как эмбрион, и со страхом слушала врачей, которые допускали
опухоль мозга.
Навестить меня приехали родители из Банистера. С собой они взяли Джо и
Джона. Когда на следующий день ко мне заглянул пастор, я сказала, что хочу
написать завещание.
Мой случай был необычный. Мне предложили физиотерапию, а затем
мануальную терапию. Мне было так плохо, что я не обратила внимания на
доктора, который пришел на первую процедуру. Я лежала лицом вниз на жесткой
кушетке, предоставив себя его рукам, массировавшим мышцы плеч. Прикосновения
были деликатными, манеры изысканными, он был сама любезность.
Он помог мне перевернуться на спину. Я внимательно присмотрелась к
доктору. Выглядел он старше меня лет на шесть. Его нельзя было назвать
красивым, но коренастая крепкая фигура не могла не понравиться. Очки,
придававшие ему вид ученого, закрывали лицо с восточными чертами. Если не
считать легкого акцента, все остальное было вполне американским.
Звали его Саид Бозорг Махмуди, но некоторые врачи называли его просто
Муди.
Процедуры доктора Махмуди были светлыми минутами моего пребывания в
госпитале. На какое-то время они смягчали боль, а само его присутствие
благотворно действовало на мое состояние. Он был самым заботливым доктором,
с каким я когда-либо встречалась. Я ежедневно виделась с ним на процедурах,
но зачастую на протяжении дня он заглядывал ко мне поинтересоваться моим
состоянием. Заходил он и по вечерам пожелать спокойной ночи.
Целая серия исследований исключила наличие опухоли мозга. Медики пришли
к выводу, что я страдаю острой формой мигрени, которая в конце концов должна
отступить сама. Диагноз был неокончательным, но оказался правильным, потому
что спустя несколько недель боль начала действительно отступать. Все это не
имело никаких рецидивов, но драматически изменило ход моей жизни.
В последний день моего пребывания в госпитале доктор Махмуди сказал:
- Мне нравятся ваши духи. - Он говорил о духах "Чарли", которыми я
всегда пользовалась. - Когда я возвращаюсь домой, постоянно чувствую этот
запах на руках.
Он поинтересовался, можно ли позвонить мне справиться о здоровье, когда
я выпишусь.
- Разумеется, - ответила я и продиктовала адрес и телефон.
Закончив процедуру, он наклонился и поцеловал в губы. Откуда мне было
знать, куда приведет меня этот поцелуй?

Муди не любил говорить об Иране. "Я никогда не хотел бы вернуться
туда, - сказал он однажды. - Я изменился. Мои близкие уже не поймут меня".
Хотя Муди нравился американский стиль жизни, он критиковал шаха за
американизацию Ирана. Его постоянно злило, что в Иране не продают уже на
каждом углу челокебабы - иранские закуски из баранины на горстке риса.
Вместо этого везде буйно разрастался "Макдональд". Это была уже не та
страна, в которой Муди родился и воспитывался.