"Макс Мах. Хозяйка Судьба ("Карл Ругер" #2)" - читать интересную книгу автора

касаются снежными вершинами нежного шелка небес...
Канон предполагает, что это должно быть необычайно красивое место.
Земля, где белопенные реки, подобно обезумевшим скакунам, несутся с гор
в зеленые долы, туда, где тучные пашни и прозрачные воды озер...
Таким был и Майен, когда и где он, разумеется, был. Одна беда - никто
теперь не знает, где она была, Майенская земля, и была ли когда-нибудь
вообще. Но присказка заканчивается и начинается сказка, и, значит, пришло
время представить героя песни, того, ради кого она, собственно, и поется.
Жил в ту пору в Майене молодой рыцарь, и звали его Виктор де Майен,
потому что был он плоть от плоти той земли, а еще приходился оный Виктор
королю Майена родичем. И был Виктор де Майен кавалером учтивым и чистым
душой, и сердцем был он отважен, и в бою и на охоте не знал себе равных...
Вот так, и только так, разумеется, потому что не мы сложили те каноны,
не нам их и менять. Если герой баллады старик, то, уж верно, он величавый,
убеленный сединами и мудрый старец. Если девушка, то красавицей и умницей
должна она быть, нежной, как дуновение весеннего ветерка, благонравной, как
юной деве от века и положено, и нравом кроткой. Ну а если герой сказания
кавалер, то всем прочим не чета. Рыцарь без страха и упрека, боец, каких в
свете не сыскать, и по имени не назвать. В общем, герой.
Карл усмехнулся своим мыслям и плотнее закутался в плащ. Ночь выдалась
сырая и холодная, и порывы ветра приносили по временам клочья дождя,
шумевшего где-то над невидимым в ночной тьме морем. Но волн, настоящих
высоких валов, накатывающих на берег, как ни странно, не было. Бурные воды
были почти спокойны. Впрочем, не надолго. К утру должна была разыграться
буря - Карл уже чувствовал ее жестокое дыхание - однако случиться этому
предстояло только на рассвете, а пока редкие, медленные и пологие волны
лениво набегали на пирс, да покачивали пришвартованные к берегу купеческие
галеры. Тишина. Разве что шуршит где-то далеко дождь, трещат в костре
сгорающие ветки, и медлительно, "с чувством" рассказывает свою долгую
историю двум замершим в напряженном внимании мальчикам старик в изношенном
коричневом плаще.
А в те поры случилась в Майене война, и рыцари обрядились в свои
сверкающие латы, опоясались острыми мечами, взяли в руки прямые ясеневые
копья, вышли из города и поскакали на запад...
"Война", - слово это Карлу решительно не нравилось, но, как говорят в
низинных землях, в этих вот именно местах, не возжелай невозможного. Где
мир, там и война. По-другому люди не умеют, а коли уж берутся воевать, то
быстро теряют то немногое, что даровали им боги, чтобы отличались они от
неразумных зверей. Впрочем, и звери не способны сотворить такое, что творят,
не задумываясь и не вспоминая о душе, люди на войне. Карл жил на свете так
долго и так много войн за эти длинные годы прошло перед его глазами, что,
казалось, уже знал о войне все. Все от начала и до конца, хотя, если по
совести, и одной войны за глаза хватит, чтобы узнать всю правду о подлой
человеческой натуре, о звере, живущем почти в каждом из тех людей, что в
годы мира являют и доброту, и участие, и спокойную покорность судьбе.
"Война..." - не раз и не два темные крылья демонов войны касались его
души. Но вот, что странно. Случалось это не на поле брани, а в тиши мирных
звездных ночей или в наполненные сиянием солнца дни мира и благополучия. И
тогда на бумаге и картоне, холсте и пергаменте возникали из-под его руки
страшные картины мора и убийства, но Карл не любил эти свидетельства "темной