"Дэвид Мэдсен. Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению " - читать интересную книгу автора

наглого сосунка Франциска у меня едва хватает денег, чтобы платить повару.
Пеппе, это уже слишком. Я думаю... как, я говорил, это назову?
- Exsurge Domine, Ваше Святейшество.
- Точно. Пришло время для официального заявления.
- Я бы посоветовал потерпеть, Ваше Святейшество, - сказал я.
- Кровь Христова, я уже слишком долго терпел!
- Говорят, что этого немецкого еретика защищает Фридрих Саксонский...
- Знаю, знаю.
- А Максимилиан не будет жить вечно...
- Тоже знаю.
Лев глубоко и жалобно вздохнул.
- Кроме того, - сказал я, вдруг неожиданно озаренный, - сегодня после
полудня прибудет маэстро Рафаэль для работы над вашим портретом. Для этого
вам надо быть в спокойном расположении духа. Забудьте на время о безумном
монахе.
При упоминании имени Рафаэля злоба во взгляде Льва начала исчезать,
взгляд сделался мечтательным, полным мучительной страсти.
- Да, маэстро Рафаэль, - тихо проговорил он.
Я уверен, что вы тут же догадались, что Рафаэль - человек симпатичный.
Ему тридцать пять лет, но выглядит он на двадцать пять. У него стройное
гибкое тело, он весь спокойствие, изящество и милая грусть, а между ног у
него роскошное вздутие - то ли от природы, то ли это подделка. Ходят слухи,
что у него такой длинный, что ему приходится сворачивать его под гульфиком.
Я этому не верю. Разве Бог, который был так жесток, что дал мне это
уродливое тело карлика, проявил бы такую щедрость, что облагодетельствовал
человека не только лицом ангела, но еще и десятидюймовым членом? Говорят,
что женщины теребят свои интимные места и теряют сознание, когда маэстро
Рафаэль проходит мимо. Лев делает почти то же самое при одном только
упоминании его имени.
- Рафаэль, - повторил он. И безумный монах был совершенно забыт.
Четыре года назад, вопреки разумному, по моему мнению, совету, Лев
назначил маэстро Рафаэля главным архитектором нового собора Святого Петра,
вместо Браманте. Я уверен, что Лев поступил так только потому, что на него
произвели огромное впечатление stanze, украшенные Рафаэлем (великолепно,
признаю) для Папы Юлия. Но почему мы решили, что талантливый живописец
также должен быть и талантливым архитектором; это то же самое, что ожидать,
что хороший врач будет хорошим певцом. Я сомневаюсь, что в наши дни кто-то
вообще ожидает, что врач должен быть хорошим; на случай, если вы еще не
догадались: на врачей я обижен.
У Рафаэля не только внешность ангела, он и пишет как ангел. Радостно
смотреть на его изящные, непринужденные мазки. Лев позировал ему, одетый в
простое утреннее одеяние, сидя за столиком для чтения, открыв перед собой
какую-то духовную книгу, надвинув на свою довольно некрасивую голову
небольшой отороченный мехом темно-красный camauro. На покрытом камкой столе
лежит также красивый гравированный колокольчик, а пухлая левая рука Льва
держит увеличительное стекло. Думаю, предполагалось, что он разглядывает
иллюстрации в книге. В картину как-то сумел влезть Джулио, и его надменное
плохо выбритое лицо уже начало появляться на холсте. Он был изображен с
зловеще положенной на кресло Льва рукой и подобострастно, елейно склоненной
вперед верхней частью корпуса. По какой-то не совсем понятной мне причине