"Джон Д.Макдональд. Меня оставили в живых." - читать интересную книгу автора

подполз к самолету и потрогал двигатель. Холодный. Я спрятался за обшивкой
машины и, обхватив ноги руками, стал дожидаться пока окончательно
рассветет.
Остальным повезло гораздо меньше. Командир и второй пилот неподвижно
распластались в своих креслах, неестественно вывернув головы под странным
углом. У двух пассажиров оказались раскроены черепа. Еще одного члена
экипажа я обнаружил футах в тридцати от самолета. Его кровь уже давно
замерзла на коричневатых камнях.
Я пытался развести костер, но не смог. Тогда я забрался в самолет, но
у меня ужасно тряслись руки. Наконец, мне удалось вылить немного топлива и
огонь враз разгорелся. Я хотел вытащить погибших из самолета, но пламя
росло слишком быстро, и у меня не хватило сил. Да к тому же, особого
смысла в этом не было. Я выбрался наружу через дыру в обшивке и отполз в
сторону. Когда самолет уже сгорел наполовину, взошло желтое солнце, и
ревущее пламя померкло в его лучах.
Я немного согрелся от жара костра, пожирающего самолет. Еды у меня не
было. Кругом простирались безлюдные дикие скалы и слепящий снег - при том,
что всего лишь в ста милях отсюда стояла такая жарища, что там можно
запросто получить тепловой удар. Единственное, что я знал: мы упали где-то
в горах Тибета. Было ужасно холодно, и я понимал что должен двигаться,
если не хочу замерзнуть окончательно. Самолет врезался в склон горы. И я
не имел выбора: необходимо спуститься вниз.
Я умер, прежде чем достиг подножия горы. Так, по словам доктора, я
должен воспринимать происшедшее со мной. Спотыкаясь, падая и
переворачиваясь, с посиневшими от холода руками и онемевшим лицом,
переполненный единственным желанием - заснуть, опуститься в теплую,
манящую пучину сна, и зная, что смерти тогда не миновать, я полз и
кувыркался дальше, вниз. Ледяные острия коричневых камней жалили мое
замерзающее тело, и я лишь глупо удивлялся, почему же так мало вытекает
крови. А потом я ничего не помню. Вплоть до мая 1946 года.
Очень солидный маленький англичанин с лицом, похожим на сморщенный
ботинок, сел рядом с моей койкой в калькуттском госпитале и рассказал, как
они нашли меня. Тогда им еще не удалось установить мою личность. Новости
там распространяются не очень-то быстро - от одной горной деревушки к
другой. Англичанин пришел к выводу, что я прополз двенадцать миль. Видимо,
нашли меня на перевале, где пролегала тропа из одного поселения в другое.
Горцы, наверное, сильно удивились и погрузили меня, словно мешок с зерном
на одного из своих косматых пони. Со временем стало известно, что в одной
из отдаленных деревень находится больной белый человек.
Я лежал на солнце и вспоминал глупую медсестру, что стояла у моей
постели, стараясь отвлечь меня, в то время как врач менял мне повязки, и я
не возражал ей.
Я вспоминал горячую пищу, которую запихивали мне в рот, так что
приходилось проглатывать ее, чтобы не задохнуться. Я вспоминал горький
дым, заполняющий маленькую хижину и обжигающий глаза. Крупных людей с
широкими тяжелыми лицами, что-то хрипло говорящих на своем странном языке.
Меха, от которых исходило зловоние.
И каким-то образом я остался в живых.
Возвращение к жизни в госпитале походило на второе рождение. Я
разучился говорить - слова застревали в горле. Белая простыня на постели