"Джон Д.Макдональд. (Трэвис Мак-Ги)." - читать интересную книгу автора

собирались плыть на Монсеррат, куда хотела попасть эта девочка. Так что
сам видишь, у меня были все основания для беспокойства.
- И что ты предпринял?
- Я был ошеломлен. Просто раздавлен. Как она могла даже подумать, что
я способен на такое! Поэтому, взбешенный, я ответил ей, что она совершенно
права, и что я намереваюсь и впреть возить в собой полный трюм классных
девочек. Она разрыдалась и убежала в каюту. Мой запал тут же прошел, и я
понял, какого дурака свалял, нахамив ей. Я простоял у руля весь остаток
ночи до рассвета, пытаясь придумать какой-нибудь выход из этой дурайкой
ситуации. Я вырубил двигатели, и когда парус провисал в утреннем штиле,
яхта почти не двигалась. Я разбудил ее и предложил самой обыскать "Лань"
от носа до кормы. Я вывалил перед ней все ключи из ящика - и рабочие, и
запасные, даже ключ от зажигания. Я сказал, что после того как ничего не
найдет, пусть позовет меня, и я поднимусь на борт. Я кинул весло в нашу
шлюпку - вон ту - и отплыл от яхты на почтительное расстояние, стараясь не
глядеть в ее сторону. Потом я догадался постараться заснуть, и мне это
удалось. Расбудили меня совершенно немыслемые звуки: Гуля трубила в
настоящий коровий рог. К тому времени было уже десять утра. Я поднялся на
яхту. Гуля была очень спокойна и очень холодна. Да, она уверена, что еще
вчера на яхте присутствовали трое человек. У Джой была целая ночь, чтобы
удрать. Она, к сожалению, вынуждена созерцать мою физиономию, но не буду
ли я так любезен не прикасаться к ней больше.
Все последующие дни мы были вежливы друг с другом, как японцы. Это не
смешно, уверяю тебя. Трое суток мы плыли на Форт-де-Франс, и когда наутро
она ступила наконей на берег, настроение у нее было самое настораживающее.
Она пыталась улыбаться (больше это напоминало оскал), но зубы у нее
стучали. Она висла у меня на локте и выглядела очень напуганной, но не
желала говорить, почему. А я просто был рад тому, что она снова рядом со
мной, и не особенно ее расспрашивал. Придет время, и она скажет сама. Или
покажет, как я догадывался. В городе она отыскала лавочку, где можно было
проявить фотопленку и отпечатать карточки. Двенадцать снимков. Как раз три
последних кадра на этой пленке и приводили ее в такое возбуждение. Сначала
я не понял, почему именно они. Это были три совершенно одинаковые снимка
носа нашей яхты, снятого с палубы. Снимки как снимки, скучные, средней
паршивости. А она кричала, что сделала три снимка той проклятой девчонки,
Джой; два как она нежится на солнышке, и третий, с Джой, глядящей вниз на
разбегающиеся от корпуса волны. Бог мой, она собиралась доказать мне, что
эта девчонка все же была на яхте. Я сказал ей, что это, вероятно просто
галлюцинация от солнечного удара. Я сказал ей, что надо срочно
возвращаться в Штаты и показать ее врачам - просто на всякий случай. А она
заявила, что с ней все абсолютно в порядке, и что с ней такое случилось
впервый и, она надеется последний раз в жизни. Ну и... мы решили на этом
поставить точку. Просто постараться забыть, как будто ничего и не было.
Выкинуть из головы. И у нас все сразу стало снова великолепно.
Я взглянул на Говарда и подумал, что, кажется, догадываюсь, в чем
заключалось странность номер два. Какая-нибудь неисправность, мелкая, но
раздражающая. И в самом деле. Еще в Ла-Гуэйре он хотел зайти в док и
попросить рабочих отладить генератор. Но из-за некоторых политических
ньюансов именно в ту неделю во всем порту не нашелся бы рабочий, который
согласился бы подняться на борт американского судна. Так что Говард с