"Эдуард Макаревич. Политический сыск (Истории, судьбы, версии) " - читать интересную книгу автораразвивать в себе исподволь, пользуясь каждым удобным случаем"2.
Этот текст из 1907 года. Но во все времена спецслужбы из разных стран роднило, объединяло именно такое отношение к воспитанию агентов. На нем и сейчас держится политический сыск. Плод деятельности агента - агентурное сообщение. Но в чем тогда разница между доносительством и агентурной деятельностью? Вот С. Королев в своей книге "Донос в России" утверждает, и не без оснований, что в течение столетий донос не считался на Руси чем-то зазорным; скорее доносительство можно рассматривать как норму взаимоотношений индивида и государства, норму не политическую и не социальную, а как некое общепринятое правило поведения в рамках достаточно жесткой технологии власти3. Скорее это и имел в виду Петр I, когда создавал институт фискалов для борьбы с должностными злоупотреблениями, что, конечно, оживило доносительство среди простых людей. А Сталин ввел за недоносительство уголовное наказание (статья 58-12 в Уголовном кодексе РСФСР), чем придал политический статус такой форме отношений человека с властью. Тем не менее эта форма больше находилась в нравственной сфере. И гражданин, в меру остроты своих интересов, страха, своего понимания морали, своего понимания отношений с властью, с господствующей идеологией, решал вопрос о доносительстве. Иное дело агент, человек, добровольно или в силу обстоятельств, но осознанно связавший себя со спецслужбами, взявший обязательство информировать органы безопасности об определенных процессах в той или иной среде. Эта деятельность проходит под руководством оперативного работника и имеет точную нацеленность на определенные явления, связанные с технологией власти. А технология власти образом организует свое пространство, "формирует" его, рассекает на "квадраты" и "сектора", по выражению С. Королева. В этом и заключается технология контроля. Исторических примеров не счесть. Один такой находим в документах Великой Отечественной войны - в донесениях руководителей групп по спецработе в Москве, относящихся к 1941-1942 годам. Эти группы фиксировали разговоры в очередях у магазинов, на фабриках и заводах, в трамваях и банях, то есть в тех же "квадратах" и "секторах". Люди из группы Леонтия (псевдоним) 14 декабря 1941 года слушали разговоры у магазина "3, в магазине на Б. Серпуховской улице, в магазине "8 завода СВАРЗ в Сокольниках. Сотрудники группы Климента 24 декабря 1941 года запоминали разговоры в цехах одного из московских заводов, на почте "24, в очереди за хлебом у магазина "20. А группа Клавдия в своем донесении отметила политически сомнительные высказывания в одной из бригад фабрики "Мосбелье" "14 и в рабочей раздевалке. Та же группа "Клавдия" 24 апреля 1942 года фиксировала разговоры в очередях у продмага "6, керосиновой лавки, у магазинов "1, 14, 10, 63, 201, у мучного склада и других точках города. Во всех очередях стояли в основном женщины, мужчины встречались редко4. И какой же вывод делает исследователь? Вполне адекватный: власть путем выборочного, но, несмотря на экстремальные обстоятельства, систематического контроля всех сколько-нибудь важных мест скоплений людей обеспечивает тотальный контроль пространства и стремится создать абсолютно полное представление об информации, циркулирующей в этом пространстве - это пространство становится для власти абсолютно прозрачным5. |
|
|